Форпост - Андрей Молчанов Страница 8

— Завтра все порешаем, — умудрено кривил губы один из уголовных персонажей, закуривая неторопливо сигарету «Кент». — Пусть братаны приезжают, объясним, перетрем…

— Это — все вот! — тыкал Рома пальцем в Олега, смирно сидевшего углу и участия в трапезе не принимающего. — Нашелся, тоже… Робин Гуд прямо какой-то, слов нет…

Потертые вздыхали сочувственно, бросая на Олега осуждающие взоры.

Когда из офисного холодильника извлекли бутылку под номером два, внимание компании привлек настырный шум, донесшийся со двора, со стороны мутного подвального оконца. Шум нарастал, и вскоре в нем явственно ощутились его составляющие: многочисленный шелест шин, скрип тормозов, хлопанье дверей и грубые мужские голоса. Один из компаньонов-менеджеров, подвинув табурет к оконцу, с опаской вгляделся в зарешетчатое стекло с наслоениями никотина и пыли, а затем проворно с табурета спрыгнул, объявив трагически:

— Там целая кодла!

И тут же, едва не слетев с петель, подвальная дверь, сорванная чудовищной силой с магнитного замка, растворилась, и уверенный голос произнес:

— На выход, фраерочки, и без шуток! Через минуту бросаем гранату!

Видимо, несмотря на огромное превосходство в силе, противник помнил о конфискованном фраерочками «ТТ», и нести потери в личном составе не жаждал.

Потертые деловито переглянулись и первыми потянулись к выходу. Энтузиазма на их физиономиях не читалось, но профессиональный долг в данном случае предполагал вынужденную отвагу действий.

Выйдя во двор, Олег, лишь слухами питавшийся о всякого рода московских бандитских разборках, невольно обомлел: все пространство двора заполняли машины с зажженными фарами, и — человек пятьдесят крепких парней в спортивных костюмах и в кожаных куртках.

Потертые, терпеливо сопя, стояли смиренно возле вальяжного востроносого, о чем-то нехотя, и, как казалось, неуверенно с ним объясняясь. Рома и компания, растерявшие какую-либо уверенность, прислонились к стене дома, ибо ноги дельцов не держали.

Беседа «крыш» протекла мирно и скоро, после чего один из новоявленных защитников подошел к Роме, поведав веско и хмуро:

— Накосорезили вы тут, ребята… То на Бешеного поначалу кивали, то вдруг нас впрягли по-горячему… В общем, мы позже пришли, потому отъезжаем… Всем привет!

— Пушечку вернем? — Востроносый, окруженный полукольцом двухметровых телохранителей, приблизился к Олегу.

Тот, молча достав из кармана «ТТ», протянул его бандиту.

— Ну-с, — передав пистолет подручным, молвил тот, — теперь о делах. Пять тысяч зеленых американских рублей в месяц, — обратился к Роме. — Штраф за упорство: десятка. И еще по двушке за сопротивление вот этого кренделя… — Указал на Олега. — Каждому из пацанов. Кровь, даже малая, стоит денег.

— А я-то чего? — залепетал Рома. — Я ему чего, приказывал, что ли?

— Тоже верно, — последовал умудренный кивок. — Пусть платит виноватый.

Тут из толпы вышел парень, поставив перед Ромой алюминиевую канистру. Определенно с бензином.

— Если соглашение не достигнуто, — пояснил востроносый, — то сейчас мы опорожним эту тару в вашей лавочке. И кинем в окошечко спичку. Ваше слово, господа коммерсанты.

— Да, — хмуро изрек Рома.

— Ну, поехали, — хлопнул бандит по плечу Олега. — Остался мелкий вопрос. Этот вопрос — ты.

Страха не было, пустота и отрешенность. В машине никто не произнес ни слова, и Олег, стиснутый на заднем сиденье двумя крепкими тушами уголовников, тоже молчал, безразлично глядя на напряженный затылок водителя, подскакивающий на мелких рытвинах дороги.

Подкатили к какому-то ресторанчику, расположенному в дебрях спального района, прошли через массивную дверь с округлым верхом в полутемный пустой зал. У барной стойки сидели две крашеные девицы в юбках, более напоминающих состроченные по размеру тощих бедер шарфики. У девиц были напудренные до безжизненной белизны лица-маски и ало подведенные помадой губы. Интерес, сверкнувший в их глазах при появлении посетителей, тут же угас при идентификации вошедших в бар персонажей, и девицы вернулись к своим бокалам и к сигаретам, обменявшись невнятными, но явно разочарованными репликами.

Прошли в служебное помещение, более напоминавшее офис: столы с новомодными компьютерами, из-за которых в городе еженедельно убивали спекулянтов, висящий на кочерге кронштейна телевизор в углу, в другом углу — отчего-то свадебная икона в киоте… Впрочем, тут Олегу пришло на ум, что многие урки и лиходеи сентиментальны и богобоязненны.

Востроносый снял пальто, аккуратно повесил его на вешалку. Громилы стояли позади смиренного Олега.

— Ну, — сказал хозяин помещения, пригладив зачесанные назад жиденькие блондинистые волосы и устремив, вытянув шею, бесстрастное лицо с глумливыми бесцветными глазками на невольного гостя. — Давай-ка, дружок, знакомиться. Вообще… документики!

— В офисе оставил, — буркнул Олег. Бумажник с документами он действительно оставил в служебной машине под сиденьем.

Востроносый повел взором в сторону одного из громил, и тот, будто читая мысли шефа, скоренько и шустро Олега обыскал, вытащив из его кармана связку ключей: от офиса, «Жигулей» и от квартиры.

Ключи перекочевали к востроносому, а оттуда — в сейф, где Олег заметил несколько пухлых пачек дензнаков явно неотечественного происхождения.

— На самом деле мы — люди интеллигентные, — начал востроносый, усаживаясь в кресло за командным столом из красного тяжелого дерева на гнутых массивных ножках. — И понимающие. Свое хозяйство ты сегодня охранял отважно, принципиально, но храбрый враг тем и опасен… Так вот. У нас тоже существуют принципы. Нанес урон — плати. Ты — нанес. Урон озвучен. Теперь вопрос: когда разрешите получить, чтобы вас не огорчить?

Олег призадумался. Кооперативная двухкомнатная квартира в текущее время, в конце восьмидесятых, стоила десять тысяч рублей, компьютер — шестьдесят тысяч, видеомагнитофон — три тысячи, а доллар — пятерку. То есть, по сути, с него требовали оплату двух приличных домовладений.

— У меня нет таких денег, — сказал он.

— И это — ответ? — с сочувствием уточнил собеседник.

— Именно.

В тот же момент Олег получил удары сзади, от братков: в затылок, ребром ладони по руке, после последовала подсечка, он упал, уклоняясь от последующих пинков ногами, но тут шеф урезонил своих костоломов, кротко выдохнув:

— Хватит ему для разминки…

Серегин встряхнул головой, пытаясь встать. Попутно в памяти всплыл стишок, рожденный в годы зарождения российского коммерческого движения и сопутствующего таковому движению рэкета:

Уронили Мишку на пол,

Прострелили Мишке тапок.

Запихнули в попу веник.

Мишка должен много денег.