Канон, звучащий вечно. Книга 1. Хозяин кометы - Масахико Симада Страница 8

…полюбил.

Тетя Андзю сказала именно так. Любви безразлично, день ли, ночь ли, везде – на городских улицах, на взморье, в полутемной маленькой комнате – она подобна не знающим устали постоянным приливам и отливам. Что же это за любовь такая, от которой становишься «грязной свиньей» и должен «заткнуться навсегда»? Ты не могла себе и представить ничего подобного. Любил, пожалуй, и не один раз. Да и ты сама появилась как результат любви Каору-сан и твоей мамы. Эта любовь тоже, наверное, была греховной. Раз уж мама называла его негодником, то, скорее всего, у него была и другая женщина, которую он любил. Но ты верила, что Каору-сан и твоя мама, открывая друг другу одинокие сердца, были искренни в своей любви. Если бы он, повинуясь какому-то порыву, вступил с твоей мамой в связь просто по воле обстоятельств, то твое появление на свет можно было бы считать неудачной шуткой.

Наверняка тетушка Андзю расскажет тебе сейчас историю путешествий казановы. Казанову ненавидят как женщины, так и мужчины. Соперники, сжигаемые пламенем ревности, и брошенные женщины хотели бы стереть Каору-сан с лица земли. Неужели анонимным сообщникам удался этот заговор?

Но тетя Андзю сказала абсолютно противоположное тому, что ты себе представляла.

– Каору полюбил одну женщину сильнее жизни. Любовь эта закончилась ничем, но для Каору она все еще продолжается. Десять лет назад он даже проговорился мне, – тетя Андзю сказала, подражая голосу Каору – «Андзю, я не могу отказаться от нее. Пока моя любовь будет оставаться без взаимности, я не умру, даже если меня убьют».

Не маме были адресованы эти слова, хотя любовь к маме была взаимной – на свет появилась ты. Да и сама мама говорила: лишь бы Каору-сан вернулся живым.

Ты опять посмотрела на стол Каору. В рамке из красного дерева – фотография улыбающейся девушки, она как будто радовалась встрече с добрым знакомым. Но почему-то казалось, что ее уже нет в живых.

– Это ее не мог забыть Каору-сан?

– Да. Этот снимок был сделан в то время, когда они обратили внимание друг на друга. Было это тридцать шесть или тридцать семь лет тому назад. Они знали друг друга с детства и впервые встретились лет сорок назад.

Значит, семена этой фатальной любви были посеяны задолго до того, как в американском захолустном городке Каору-сан встретил маму. Ты по-новому посмотрела на улыбающуюся девушку. Она выглядела гораздо моложе тебя, было ей лет пятнадцать или шестнадцать. Куда смотрели ее широко открытые глаза? Она была полна невинной радости, но в глазах читалось одиночество. Похоже, она пыталась разгадать, какие чувства отражаются на лице ее визави, и вместе с тем, охваченная внезапной радостью, прислушивалась к себе. В ее взгляде, возможно, есть сила, которая ободряет, делает счастливым и не дает скучать, – подумала ты. Наверняка Каору-сан все бы отдал за ее улыбку. Почему-то тебя тоже завораживало ее лицо – она будто разгадала что-то важное, – и ты зачарованно смотрела на портрет.

Тридцать шесть или тридцать семь лет тому назад в этом городе мальчик встретился с девочкой. И сегодня где-нибудь на улице или в школе, на берегу реки, в парке или в кафе мальчики встречаются с девочками. Если это преступление, то на какой ужасно преступной планете мы живем.

В то время ее звали Фудзико Асакава. Хорошо воспитанная, умненькая; когда она была рядом, на душе становилось тепло и радостно. Если бы Фудзико и Каору оставались просто друзьями детства, то они смогли бы сохранить приятные воспоминания детских лет, которые есть у каждого. Но, выйдя за рамки детской дружбы, они захотели более тесной духовной и физической близости. Если бы они смогли усыпить любовь, пока Фудзико носила фамилию Асакава, у Каору, наверное, сложилась бы совсем другая, яркая и блестящая жизнь.

Подумав об этом, Андзю глубоко вздохнула. Обычно она запрещала себе вздыхать, чтобы не вгонять в еще большую тоску этот и без того унылый дом. Но когда она вспоминала о любви Каору, вздох непроизвольно вырывался из ее груди.

– А какую любовь называют запретной? – Узнать, чем кончилась их любовь, не удавалось, и тебе приходилось закидывать Андзю прямыми вопросами.

– Обычно люди не способны любить настолько серьезно. Сходить с ума от любви равносильно самоубийству. Повзрослевший человек приходит к выводу: любовь – это игра, развлечение. Большинство играет только по общепринятым правилам. Даже так называемую недозволенную любовь, в конце концов, признают и одобряют. Но любовь Каору… – Тетя Андзю не закончила фразы, нащупала твою руку и, понизив голос, сказала: – Любовь Каору была разорвана насильно. Поэтому он и не может успокоиться.

Ты словно почувствовала песок во рту и спросила:

– Почему разорвана? Кем разорвана? – и сжала холодную тетушкину руку.

– Слишком многим мешала их любовь. Все население страны было на стороне того, другого, который тоже любил Фудзико. А Каору с тех пор превратился в мужчину, который отслужил свое.

«Почему?» – хотела было спросить ты, но тетя Андзю прикрыла тебе рот своей пахнущей розовым маслом рукой и тем самым твердо дала понять, что больше не будет отвечать на твои детские вопросы. Пальцы тети Андзю ощупали твой подбородок, щеки, лоб, дотронулись до век и скользнули от уголков глаз до кончика носа. Ты подумала: «Смотрит на мое лицо» – и не стала препятствовать ей.

– У тебя гладкая кожа. Линия ото лба до носа и рот напоминают Каору. Если поставить рядом тебя и Каору, каким он был в детстве, вы наверняка будете похожи, как брат с сестрой. У тебя рост – сантиметров сто семьдесят?

– Откуда вы знаете?

– По колебаниям воздуха, когда ты движешься. Ну а нагрузка на пол… Весишь ты, наверное, килограммов пятьдесят, не так ли?

Андзю вновь подумала, что, пока дочь Каору находится здесь, рядом с ней, надо бы, чтобы она выполнила ее последнее желание. Дочь отслужившего свое мужчины пришла в этот отслуживший свое дом и слушает отслужившую свое женщину, которая рассказывает историю забытой любви. Эту историю хранят в глубине своей памяти только три человека: пропавший Каору, Фудзико, которая находится в недоступном для других месте, и она, Андзю, окруженная мраком, в котором не видно ни настоящее, ни будущее. Фумио пока не разбирается в том, как устроен мир, не знает о происхождении своего отца. Сможет ли она понять эту любовь?

Ты легко можешь ошибиться или что-то перепутать; непросто следовать за нитью рассказа Андзю и не сбиться с пути. Даже если тебе станут известны обстоятельства скрытой от всех любви, в твоем будущем ничто не переменится. И дом Токива не восстанет из руин. Впрочем, никому не дано познать будущее. Так же как ни отцу Каору, ни его матери, ни его деду с бабкой, ни прадеду с прабабкой не дано было предвидеть его жизнь.

Но у тебя есть право узнать о любви, про которую Каору сказал: «Я не умру, даже если меня убьют». Тем более что и на тебя, и на твою маму попали ее брызги.

Можно подойти и с другой стороны.

Если бы Каору похоронил безнадежную свою любовь, он не встретился бы с твоей мамой, и тебе незачем было бы рождаться на свет.