Волшебная сказка Нью-Йорка - Джеймс Патрик Данливи Страница 8

— Вы хотите, чтобы я приходил сюда и возился здесь с мертвецами. С людьми, которых я даже не знаю.

— Если вы пожелаете посвятить себя этому священному ремеслу, я буду только рад. Но я предпочел бы, чтобы вы были как бы лицом нашего дома. Ну и возможно, внештатным помощником в студии.

— Внештатным помощником. Чтоб мне пропасть, мистер Вайн.

— Вы, может быть, удивитесь, мистер Кристиан, но именно эта часть моей работы наполняет меня величайшей гордостью, не говоря уж, — а большинству людей я бы этого и не сказал, — об удовольствии. Если вы найдете, что она лишает вас душевного покоя, я ни на чем настаивать не буду. Истинная природа ваших обязанностей здесь будет состоять в том, чтобы умерять горе осиротевших членов семьи. Исполнять своего рода благодетельные формальности, выказывая сочувствие, столь необходимое, когда перед семьей разверзается смертная бездна. Я знаю, вы человек искренний. Я знаю, что вам присуща культура и элегантность манер. Всем этим вы обладаете, Кристиан.

— Сколько я вам должен, мистер Вайн.

— Вам нет необходимости задавать мне этот вопрос.

— И все же, сколько.

— Четыреста восемьдесят шесть долларов, сорок два цента. Включая налоги.

— Мама родная.

— Мистер Кристиан, тут нет ничего страшного. Не надо так пугаться.

— А как вы хотите чтоб я пугался. Эти деньги вместе со ста восемьюдесятью шестью долларами, которые я должен пароходной компании, составляют почти семь сотен. Как я смогу их выплатить.

— Выслушайте меня, мистер Кристиан. Я уже говорил вам прежде и скажу еще раз. Я ни из кого денег клещами не тяну. В моем бизнесе большинство людей оплачивает свои счета. Назовите это суеверием, но люди не любят делать долги на смерти дорогого и близкого существа. А если существо близкое, но не так чтобы очень дорогое, они с тем большей радостью платят за избавление от него. Так что я не страдаю от недостатка средств и не требую от вас немедленной уплаты. У вас есть время. Много времени.

— Сколько.

— Шесть месяцев. Если потребуется, то и больше. Без процентов.

— Восемьдесят шесть долларов в месяц.

— Восемьдесят один, Кристиан, восемьдесят один доллар и семь центов.

— Да, но ко мне того и гляди заявится человек из пароходной компании.

— Вы можете без всяких затруднений получить аванс в счет жалованья.

— Я стану изгоем.

— Я был бы менее чем чистосердечен, если бы не признал, что люди не будут валиться один на другого, запинаясь о край ковра в спешке пожать вам руку или познакомиться с вами. Даже из друзей многие от вас отвернутся. Но вы бы удивились, если б узнали, насколько более глубокие связи с людьми порой дает эта профессия. Знаете, где я познакомился со своей женой. У прилавка аптеки, в которой подыскивал губную помаду нужного мне оттенка. Таковы факты. Я ходил тогда в учениках у владельца похоронного бюро. Она спросила меня в тон каким волосам и глазам я пытаюсь подобрать помаду. Перед этим я поднял коробочку с бикарбонатом соды, которую она обронила. В благодарность она указала мне нужный оттенок. Именно тот, который я выбрал сам. Мы вместе вышли на улицу. Никогда я не видел столь синих глаз и столь белой кожи. Я объяснил ей, зачем мне нужна помада. Ее это немного смутило, но потом она все поняла. Мы возвратились в аптеку и выпили по стакану содовой с малиновым сиропом. До сих пор помню звук наших шагов, ее и моих, на ступеньках аптеки. У нее были щиколотки, какие встречаются разве только у ангелов. Через семь месяцев мы поженились. И в смерти она остается мне столь же близкой.

— Мистер Вайн.

— Называйте меня Кларенсом, через "а". Приемные родители дали мне имя Тобиас, но при крещении я был наречен Кларенсом. Извините, я на минутку отвлекусь, забыл предупредить мисс Мускус о произведенных мной изменениях в музыкальной программе. Мисс Мускус, я счел, что семье Рикардо, четвертый покой, подойдет нечто более энергичное, но, думается, сейчас, перед закрытием гроба, музыку следует немного замедлить. О'кей. Спасибо. Вот вам пример решения, требующего деликатности, мистер Кристиан, и такие решения приходится принимать постоянно. Я питаю уверенность, что на вас можно возложить ответственность подобного рода.

— Мистер Вайн, я бы не взялся решать, какая мелодия пригодна для каких похорон.

— Пожалуйста, называйте меня, если можете, Кларенсом. Мне бы это было приятно.

— Пока я не оплатил мой счет, мне было бы удобнее называть вас мистером Вайном.

— Что ж, если таковы ваши чувства, будь по-вашему.

Глаза Вайна мерцают в мягком желтоватом свете лампы. Палец подталкивает вверх и вниз переключатель внутренней связи. Трепет далекой торжественной музыки. Опрятный маленький узел черного галстука плотно впаян в тугой воротничок. Сильная красноватая шея, которую он поворачивает и скручивает. Я стал бы лицом его заведения. Подпрыгивающим и хлопающим в ладоши на холоде. Ободряя клиентов. Сюда, ребята. К мистеру Вайну. Знает скорбь как свои пять пальцев. На пару выйдет дешевле. Его губная помада пойдет вам куда больше той, которой вы мазались до сих пор. Вы себе лежите в гробу, а муж прям оторваться от ваших губ не может. Сюда, ребята, сюда. Со мной случилось то же, что с Вайном, правда, я свою жену не бальзамировал и повстречался с ней не в аптеке. Какие крохотные у него ступни. Он выглядит куда более крупным, чем есть на самом деле. Человеком, повелевающим армиями и кораблями. И побеждающим в битвах. Глазея между тем на женские губы. Каковым манером он теперь и достигает оргазма.

— Вы что-то призадумались, мистер Кристиан.

— Просто любуюсь вашими зелеными шторами.

— Я никогда не впускаю сюда дневного света. Это подталкивает мой разум к дальним скитаниям. Я ведь техасец, скитания у меня в крови. Что за прекрасное слово, не правда ли. Техасец.

— Да.

— Мир полон прекрасного. Сегодня ранним утром я пытался заставить этих сукиных детей убрать машину с моей грузовой площадки. И мимо прошли три девушки. Они направлялись в привилегированную частную школу, расположенную чуть дальше в этом же квартале. Молодые грациозные девушки. Что-то их рассмешило. Это было прекрасное зрелище. Они не сознавали своей грации. Девушки из хороших домов в верхней части Ист-Сайда, они приезжают в этот район железной дорогой. А прямо в тени под ее эстакадой лежат люди, потерпевшие крах. Мужчины, которые могли быть такими же, как отцы этих девушек. Много зарабатывать, нести груз огромной ответственности. А теперь они не зарабатывают ничего. Я хоронил одного из них. Он все попрошайничал на углу. Я иногда и сам приезжаю по железной дороге. И я, бывало, подавал ему четвертак. Всего год назад он был вице-президентом компании на Уолл-стрит. Но заглянув в самую глубину его глаз, можно было увидеть, что он родом из Мичигана — просто несчастный ребенок, затерявшийся в огромном городе. Его супруга с детишками и поныне живет в Форест-Хиллс, в Куинсе, хороший просторный дом сельской архитектуры. И знаете, никто из них не явился на похороны. Сказали, если придется, они в состоянии доказать, что не знают, кто он такой. Вот вам человеческая низость, омерзительная до тошноты. Но я все еще не утратил веры в природу человека. Встречаются люди, подобные им. А встречаются и подобные вам. Люди высоких достоинств. Для определения которых мне довольно просто назвать вас джентльменом.