В поисках дракона - Виктор Кадыров Страница 8

Виктор слушал Унгерна и лихорадочно вспоминал те вопросы, которые мучили его, когда он пытался понять скрытую сущность мрачного «черного барона». В голове проносились видения свастики, Гитлер, скачущие во весь опор казаки в ночном мраке, воющие волки на чердаке Унгерновского дома, молящиеся ламы, горящий на костре офицер, выкрикивающий проклятия тем, кто донес на него «дедушке», угрозы, что он вернется с того света и жестоко отомстит предателям, безумный поход против советской России. Странное дело, но Унгерна Виктор уже не боялся. Тот сидел так спокойно и говорил так тихо и обстоятельно, что Виктору казалось, что барона он знает давно и не раз вел с ним беседы.

– Даже те люди, которые прошли со мной весь путь, те, кого я наставлял, не смогли справиться со своими желаниями. Я запретил алкоголь, я требовал, чтобы каждый понимал, за что мы боремся. Но мои люди пили, не страшась наказания, грабили, мародерствовали, насиловали и убивали. Только ценой жесткой дисциплины и суровой казни можно было навести порядок. И он был в моем воинстве.

– Но многие офицеры пользовались вашим именем в своих целях, – напомнил Виктор.

Барон кивнул:

– Да, было слишком много смертей и ошибок. Но иначе быть не могло. На войне как на войне. Я старался быть примером для своих офицеров и казаков. Не винил за малые проступки, выдвигал достойных и способных, обучал их военному делу. Но трудно общаться с женщинами и с низкими людьми. Приблизишь их к себе – они становятся дерзкими, а удалишь – озлобятся.

Виктор тут же вспомнил, что Унгерн боялся женского общества. На языке вертелся вопрос: «Неужели знаменитый барон был девственником?» Роман Федорович тем временем продолжал:

– Скольких людей подвела любовная страсть. По этой причине я расстался с Семеновым. Он предал наши цели ради любви к какой-то цыганке Машке. Человек может пойти на любое безумие, если позволит страстям захватить его душу. Вот ты удивляешься, как я мог пойти на советскую Россию с моим маленьким войском, обречь людей на верную смерть? Да, у людей есть всегда выбор. Они всегда могут встать в серую массу и не брать на себя ненужную ответственность. Мол, я такой же, как все! А кто-то, их единицы, говорит: «А я не могу, как все! Потому, что все – неправы». Он становится изгоем, над ним смеются, его осуждают, а он один против всех. Вспомни Александра Галича, Иосифа Бродского, Андрея Сахарова. Хоть и евреи, но достойные граждане. Есть люди, которым внутренняя совесть не позволяет отказаться от своих убеждений. И совершенно не важно, победишь ты в своей борьбе или проиграешь. Важно, что ты ей не изменил. Да и чтобы я делал в эмиграции? Влачил жалкое существование, вымаливал должность, жил, чтобы поддержать свою никому не нужную жизнь? Я принес присягу служить императору, не щадя своего живота, и я был верен своему слову до конца. Это – главное.

Я знаю, Виктор, у тебя масса вопросов ко мне. Но я отвечу лишь на один. К сожалению, хотя в нашем распоряжении вечность, мы всегда спешим.

Задумывался ли ты, почему я не боялся смерти? Жизнь достаточно простая штука для того, кто ее понял. В жизни действуют определенные законы. Например, воля к жизни или стремление к продолжению рода. Воля к жизни заставляет нас цепляться за нее всеми силами, даже тогда, когда жить невыносимо. Это инстинкт, который присущ всему живому на земле. Даже слепой щенок, который не знает жизни, отчаянно борется за нее, когда его топят. Человек, познавший этот закон и имеющий мужество противопоставить животной воле к жизни свою разумную волю, становится хозяином своей жизни. Он может прекратить ее по своему желанию. Так, например, поступил Диоген, прекратив дышать. Жизнь не такая уж приятная штука. Как говорил Вольтер, «мухи рождаются для того, чтобы их съели пауки, а люди – для того, чтобы их глодали скорби». Каждое живое существо на земле – живое кладбище тысячи других, за счет которых оно существует. Если бы жизнь была раем, не надо было бы загонять в нее и содержать в ней людей, пугая величайшим страхом на свете, – страхом смерти.

Страх смерти тоже инстинкт. Его испытывают все животные. Нет ничего ужаснее смерти. А ты не задумывался, почему человек так страшится смерти? Потому что он перестанет быть? Но ведь его же не было целую бесконечность до того, как он родился! Это его не убивает? Почему же человек страдает, что его не будет вечность после того, как он умрет? Чем одно состояние отличается от другого? Ничем! Страх смерти – простой инстинкт, призванный заставить нас цепляться за нашу никчемную жизнь. И его можно победить знанием. Что же такое смерть? Исчезновение сознания из бренного тела. Как заметил Эпикур, «смерть нисколько нас не касается, то есть пока мы есть, нет смерти, а когда она есть, то нас уже нет». Буддизм на этот счет говорит, что мы были всегда и всегда будем. Только в ином обличии, пока не достигнем нирваны. Только ничтожные люди могут бояться смерти. Любовь к женщине – к сожалению, это тоже инстинкт. Что бы ни сочиняли по этому поводу поэты и писатели – это инстинкт продолжения рода, который можно победить знанием. У меня был свой путь. Я должен был подчинить ему свое сердце, быть твердым и решительным, ибо его ноша тяжела. Завершить путь можно, только умирая – это ли не даль?

Виктор хотел что-то ответить, но какое-то странное оцепенение сковало его. Усталость смежила его веки, а когда он, наконец, открыл глаза, кабинет был залит ярким солнечным светом, и через открытое окно слышалось пение соловья.

Виктор всеми клеточками своего тела ощутил бодрость летнего утра и подумал, что жить прекрасно и жить хочется. Мелькнуло воспоминание о странном ночном посетителе. Сон это был или душа барона Унгерна и впрямь пришла к нему в гости? Но ночные видения становились все туманнее и исчезали из памяти под напором реальной жизни, аромата утреннего кофе и шума просыпающегося дома.

«Я потом обо всем этом подумаю», – решил Виктор и вышел из кабинета навстречу веселым голосам. Его не оставляло ощущение, что барон Унгерн приснился ему неспроста. Последнее время Виктора постоянно что-то тревожило: то энергетический кризис, разразившийся в стране, то экономический, охвативший весь мир. Народ уезжает на заработки в дальние страны. Хочется тоже, как и все, уехать туда, где можно жить и работать спокойно. А кто же останется здесь? Кто будет создавать будущее этой республики? Прав был барон: выбор пути перед человеком стоит всегда. Что он выберет – выгоду или опасную стезю? Пойдет ли с толпой или останется героем-одиночкой? Виктору внезапно почудился голос барона: «И если ты преуспеешь в своем пути и добьешься какого-нибудь результата, то будешь еще более одинок. Все окружающие будут люто тебя ненавидеть, ибо зависть человеческая – это еще один животный инстинкт». Виктор даже вздрогнул – настолько явственно внутри него прозвучал голос Унгерна. Неужели слуховые галлюцинации? Видимо, сказывается переутомление последних дней. «А все же жаль, что я не спросил Унгерна о кладе», – мелькнула в голове Виктора мысль, хотя он был уверен, что встреча с «черным бароном» ему просто приснилась.