Седьмой дневник - Игорь Губерман Страница 8
Седьмой дневник - Игорь Губерман читать онлайн бесплатно
Мужика к высотам духа
кто весь век ведёт?
Маруха.
Если в горле стало сухо,
кто стакан нальёт?
Маруха.
Твёрже стали, мягче пуха
в нашей жизни кто?
Маруха.
Если всё темно и глухо,
кто утешит нас?
Маруха.
Если вдруг повалит пруха,
кто разделит фарт?
Маруха.
Кто назойливо, как муха,
мысли нам жужжит?
Маруха.
Кто, хотя у мужа брюхо,
ценит мужа в нём?
Маруха.
А Вите на его семидесятилетие я описал весь его жизненный путь:
Я Витю знаю хорошо,
хочу воспеть его харизму.
Он очень долгий путь прошёл
от онанизма к сионизму.
С медалью Витя школу кончил,
ему ученье не обрыдло,
и стал он грызть науки пончик,
стремясь добраться до повидла.
Плетя узор цифирной пряжи,
он тихо жил в подлунном мире,
и по рассеянности даже
зачал детей подруге Ире.
Без героизма и злодейства
свой срок по жизни он мотал,
но вдруг высокий дух еврейства
в его крови заклокотал.
И стал он пламенный борец
за право выезда евреям,
его обрезанный конец,
подобно флагу, всюду реял.
В железном занавесе дырку
хотел пробить он головой,
из-за чего попал в Бутырку,
но вышел целый и живой.
И одолел судьбу еврей,
на землю предков он вернулся,
о камни родины своей
довольно крепко наебнулся.
Но, не привыкши унывать,
изжил он горечь на корню
и вскоре стал преподавать
студентам разную херню.
Ещё он очень музыкален
и тягой к выпивке духовен,
и где б ни жил, из окон спален
текли Шопен или Бетховен.
Но надоела скоро Вите
учёной линии тесьма,
и Витя круто стал политик,
поскольку был мудёр весьма.
И тут освоился так быстро
(он опыт зэка не забыл),
что даже занял пост министра
и полчаса министром был.
С утра он важно едет в кнессет,
престижной славы пьёт вино
и с обстоятельностью месит
большой политики гавно.
Зачем писал я эту оду?
Чтобы слова сказать любовные,
что в масть еврейскому народу
такие типы уголовные.
Тут непременно надо сделать интересную добавку. Витя действительно был министром науки всего три-четыре дня, а после что-то поменялось в их правительственных играх, и Витя стал заместителем министра внутренних дел. Я даже как-то навещал его по месту службы: когда ещё доведётся посидеть в кабинете заместителя министра, да ещё внутренних дел? Я только очень был разочарован: клетушка и клетушка, да к тому же – плохо сделанный ремонт. Но дело не в этом. Витя решил, что столь недолгое пребывание в министрах – может быть, рекорд всемирный, и послал запрос об этом в комитет (так ли он называется?) Гиннесса по рекордам. Оттуда ему вскоре вежливо ответили: уж извините, это не рекорд, известны люди, пробывшие в должности министров четверть часа, после чего их расстреляли. Так что Витя дёшево отделался.
А Яше Блюмину писал я восхваление – к восьмидесятилетию. Он и сегодня хоть куда, дай Бог ему здоровья и удачи. О его таланте творческом я написал в стихе, а вот о доброте его необычайной надо бы сказать особо. Он к себе в свою столярную мастерскую брал, чтобы помочь им прокормиться, таких проходимцев, что потом его печальные истории мы слушали, не зная, смеяться или плакать. Но главное о нём – в торжественной оде:
Безумной силой Геркулеса
природа Яшу наградила;
пока он юный был повеса,
вся сила в еблю уходила.
Он был художник по призванию
и был в искусстве эрудит.
Когда б не тяга к рисованию,
то стал бы питерский бандит.
Но тут любовь накрыла Якова,
навеки став его судьбой;
Алёна вышла б не за всякого,
но Яша всех затмил собой.
Он отродясь не жёг табак
и не макал перо,
любил друзей, любил собак
и выпить мог ведро.
Игрушки резал он недурно,
сам Ростропович, как дитя,
так восторгался ими бурно,
что умер сорок лет спустя.
Плюя на прелести карьеры,
он душу дерева постиг
и начал делать интерьеры,
в чём высоты большой достиг.
И в мастера наш Яша вышел,
огнём таланта был палим,
но голос предков он услышал
и съехал в Иерусалим.
Не высох в жаркой он пустыне,
завидный ждал его успех —
шкафы для письменной святыни
стал делать он искусней всех.
Умело пряча ум и чувства,
но мысля очень глубоко,
принёс в еврейское искусство
он выебоны рококо.
А также всякое барокко
он поднял тут на высоту,
и без единого упрёка
глядит еврей на красоту.
Не знал еврей в краю убогом
шкафов красивей и прочней,
и Божий дух по синагогам
стал веять гуще и сочней.
Являет Яша гордость нашу,
в нём доброты и вкуса много,
и Бог любуется на Яшу,
а Яша стружкой славит Бога.
Вот пока и всё. Но близятся другие юбилеи и, Бог даст, ещё я славословий накропаю. Ведь кого, как не друзей и близких, нам положено в короткой этой жизни восхвалять?
Да конечно же, я знаю, что такое название уже было, даже читал я некогда этот прекрасный роман, только никак иначе не назвать мне мелкие заметки о коротких гастролях по нескольким российским городам. Я с самого начала вдруг почувствовал, что будет хорошо и интересно. По дороге во Владимир проезжали мы известный ныне (даже знаменитый) город Петушки, а у меня с собой было, и я усердно помянул Веничку Ерофеева. К моменту, когда мы достигли дорожного знака о выезде из города Петушки, во мне воссияло прочное ощущение, что дальше будет всё прекрасно. И я спокойно заснул, чтобы прибыть на концерт как стёклышко.
Ещё надо добавить, что в поездке этой я довольно много думал, а так как это нечастое состояние моего организма, то оно мне и запомнилось поэтому.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments