Мусорная корзина для Алмазной сутры - Марина Москвина Страница 8

— Все равно, — тетка думала. — Будь что будет. Иначе как я нашему сыну в глаза посмотрю?…

Тут она вспомнила про Джемса, что, когда ее арестуют, его сдадут в детский дом.

Она представила себе чужие стены, железные кровати, серое белье с лиловыми размытыми печатями «Детдом…» (номер неразборчиво), запах хлорки, очередь в столовую, алюминиевые миски, стриженые головки, чужие люди, косые взгляды…

— Эрик, жизнь моя, смерть моя, — думала тетка Анна. — Только не это.

Теперь перед ее мысленным взором возникла такая картина: она, тетка Анна, пишет донос, что ее муж иностранный шпион, проникший в сердце Кремля и тем самым нанесший Стране Советов невосполнимый ущерб. Его законная жена свидетельствует это, а посему их брак отныне просит считать недействительным. И вот на допросе Гергарду Наполеоновичу этот донос показывают. И он видит, что жена, единственная, навеки любимая Аннушка, предала его!..

— Что делать? — спрашивала себя моя тетка и не находила ответа.

— Отречься? — думала тетка Анна. — Или не отречься? Предать? Или не предать?

— Отречься, — она решала твердо и с той же твердостью она решала: — Ни за что!

— Предать. Просто нету другого выхода, — думала тетка.

А следующая мысль была:

— Лучше смерть.

— Как можно жить после этого? Нет, это невозможно. Значит, не отрекаться? Нет, нет, нет, нет, нет. Да! Нет! Да, да, нет. Да! Нет, нет, нет! Все! Это мое последнее слово! Нет! Нет, нет и нет! Да! Да, да, да, да, да! Нет! Нет, нет, нет, нет!..

Вот так она думала, думала, думала, три дня и три ночи она просидела на стуле, не двигаясь, не видя ничего и не слыша, почти не дыша, пока наутро четвертого дня эти «да» и «нет» каким-то чудесным образом не расплавились и не растворились друг в друге.

Тут в нашей тетке Анне открылся невиданный ею — другой, обычно закрытый облаками и туманами берег, Чистая Земля, свободная от правильного и неправильного, от всех противоположностей и противоречий, иллюзий и заблуждений.

В единый момент в своем собственном сознании узрела она Абсолютную Реальность, и Абсолютную Нереальность узрела она в окружающем мире, достигнув состояния, когда можно свободно уходить или оставаться, снимать или надевать одеяние жизни. С тех пор она обладала способностью появляться повсюду, поскольку ее духовное тело было неизмеримо, как космос.

Попросту говоря, всего за три дня моя тетка Анна выскочила из круговорота рождений и смертей, на что даже древним продвинутым йогинам и аскетам требовалось немало эпох и тысячелетий.

Стояла поздняя осень. А возле их барака росла яблоня. Она вся облетела. И вдруг случилось чудо: дерево покрылось листьями, бутонами и зацвело. Вокруг этой белой яблони в конце ноября собралась толпа людей. Никто ничего не понимал. Только подоспевший к цветению Степан Гудков понял, что к чему, быстро превратив это собрание вокруг цветущей ноябрьской яблони в бурный революционный митинг.

— Товарищи! — сказал он. — Пусть это чрезвычайное происшествие поможет вам осознать полную бессмысленность и огромный вред беспокойства, которое вы испытываете, рассматривая несчастье как то, чего не должно быть.

— Пока вы бесконечно вращаетесь в колесе жизни, — возвысил голос Степан Степанович, — где вы только и делаете, что гоняетесь за удовольствиями, возникновение несчастья не является несправедливым и нечестным — такова сама природа циклического существования.

— «Что делать?» — спрашивал вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин в своей одноименной статье, оказавшей огромное влияние на развитие революционного движения в России. Что нужно делать, товарищи, чтобы неисчислимые бедствия, которые обрушиваются на ваши головы, не сломили вас, а, наоборот, укрепили? И сам же Владимир Ильич отвечает: учиться, учиться и учиться! Сейчас я вам растолкую эту загадочную сутру Ильича. Вам нужно учиться видеть в катастрофах нечто бесценное. Ибо для нас наиважнейшим является развитие чувства такого глубокого разочарования, чтобы под натиском революционных марксистов народные массы в ужасе отвратились от мира сего и обратили взор внутрь в поисках истинной свободы, где нет места неблагоприятным обстоятельствам, несчастьям и страданию. Это заложено в основу всей тактики большевиков в эпоху революционных преобразований. И это по силам нашим замечательным работникам госбезопасности, благодаря которым все помрачения растворяются и природа Будды сама открывается человеку, как солнце из-за туч. Собственно, это и случилось с моей свояченицей Аннушкой, которая, судя по расцветшей у ее окна яблони, достигла полного и окончательного просветления.

— Не поняли, какая связь? — крикнул кто-то из толпы. — Почему цветет яблоня?

— Объясняю, — серьезно ответил Степан. — В природе есть такая добрая традиция. Как только человек просветлится — сразу около него расцветают, а то и начинают плодоносить огородные культуры, луговые травы, кустарники и деревья, причем независимо от сезона!

— Ура, товарищи!!! — подытожил Степан.

Все грянули:

— УРРА!!!

И захлопали.

И вот что интересно, прокурора Лялина, который вел дело тетки Анны, внезапно самого арестовали. Дела, которые он вел, передали другому сотруднику госбезопасности товарищу Кобелю Николаю Евгеньевичу, но и Кобеля Николая вскоре арестовали. А того, кто стал вместо Кобеля, тоже арестовали и расстреляли.

Так что дело моей тетки Анны само собой каким-то чудом утихло, улеглось и развеялось, как дым.

25. Как я уже говорила, Степан Степанович Гудков не являл собою образец красоты, он имел дичайший внешний вид, однако до глубокой старости пользовался колоссальным успехом у женщин.

Его увела у Фаины вообще невообразимая красавица, дивнобедрая донская казачка Матильда. Матильда Ивановна.

В паспорте у нее было записано: «МАТРЁНА».

26. Вторая жена Степана — Матильда Ивановна Гудкова — родом из Краснодарского края, станицы Суворовская, с детства неплохо держалась в седле. Всю юность она провела на коне. Станичная аристократка Бардина даже брала ее с собой в качестве компаньонки в Персию и в Турцию. Две эти мусульманские державы Матильда с Бардиной вдоль и поперек проскакали на пегих иранских жеребцах. Они миновали пустыни Персии, тропические побережья Оманского, Персидского заливов, бескрайние турецкие степи, преодолели Армянское нагорье, Понтийские горы… Проехали вдоль Тигра и Евфрата, Сакарьи, Кызыл-Ирмака… Коней купали в Средиземном, Эгейском, Черном, Мраморном морях.

Когда Матильда с Бардиной прибыли в Анкару, турецкий султан Абдул-Хамид Второй случайно увидел Матильду, влюбился в нее, предложил стать его девятнадцатой самой любимой женой, осыпал драгоценностями, но она ему отказала. Он угрожал ей, вся эта история могла принять печальный для Матильды оборот, но, к счастью, в тот момент вдруг разразилась буржуазная младотурецкая революция, которая привела к свержению деспотического режима султана Абдул-Хамида Второго и установлению конституционной монархии.