Танец мотыльков над сухой землей - Марина Москвина Страница 8

* * *

Выступали на радио «Свобода» с директором Центра образования Сергеем Казарновым.

— Мы должны делать все, чтобы ребенок не чувствовал себя виноватым, — сказал он. — К примеру, дети забывают за собой спускать в туалете. Поэтому культура может начинаться с того, что унитаз у них должен быть без полочки, а сразу дырка!

* * *

Встретила Гену Калашникова в ЦДЛ, он познакомил меня с поэтом Мишей, своим хорошим приятелем.

— Этот Миша, — тихо сказал Гена, — всегда так звонит не вовремя — ну, знаешь, бывает — жена ушла, пришел налоговый инспектор, с потолка течет вода, от свечи загорелись шторы. Тут обычно звонит Миша и спрашивает: «Старик! Как ты думаешь, можно так сказать: „Муравьеда горделивая походка“? Вот это слово „горделивая“ не кажется тебе неуместным?» Ты отвечаешь: «Старик! Я никогда не видел муравьеда. Может, у него действительно походка горделивая?..» А закончить с ним разговор можно только механически…

* * *

Мне Юрий Коваль говорил:

— Проза должна быть такой, чтобы хотелось поцеловать каждую написанную строчку.

А Татьяне Бек:

— В руках Творца, — говорил он, — должно быть ощущение уверенности и счастья.

* * *

Таня Бек бандеролью прислала мне свою новую книгу стихотворений «Облака сквозь деревья».

— Получила, — говорю ей по телефону, — прижала к груди — гудят токи. Открыла — брызнул свет.

А Таня:

— Так что же я, по-вашему? Торшер?

* * *

Юрия Коваля спросили в издательстве:

— Над чем вы сейчас работаете?

— Пишу роман «Рояль из Порт-Артура».

— Название не подходит, — сказали ему.

«И у меня отпало желание писать эту вещь, — сказал Коваль, — в которой еще не было ни строчки».

* * *

— Я тут познакомился с кореянкой, — говорит писатель Леонид Юзефович. — Она переводила Пастернака с английского. И ее интересовал «Доктор Живаго». А там у него рябина, раздавленная на снегу, как символ революции. Я ей показал рябину возле станции Переделкино. Ее это потрясло. Так вот, она вела два дневника: один на корейском — там она записывала, во сколько проснулась, что было на завтрак, как работает кишечник, а второй на японском языке — там уже она писала о Пастернаке, о рябине…

* * *

Яков Аким:

— Знаешь, как мы встретились с Генкой Снегиревым? Кто-то позвонил мне и сказал: приехал один парень, он в Белоруссии разводил бобров. И привез свои тетради. Я взял эти тетради и — зачитался. Послал их в Ленинград Виталию Бианки. Ему это все очень понравилось, он отнес их директору издательства «Детская литература» Пискунову. А Генка не учился нигде, ничего. Так, писал свои маленькие хорошие рассказы. Я был у него дома. Он там сделал большой аквариум во всю стену. Однажды пол не выдержал тяжести, и этот аквариум провалился в нижнюю квартиру. Когда мы еще с ним перезванивались, Генке как ни позвонишь и не спросишь: «Что делаешь?» — он всегда отвечал: «Лежу». Потом ему кто-то передал, что я выступил против его поездки в Монголию. Он тогда сильно пил, а я был в иностранной комиссии, я за него просто беспокоился. Так вот, после этого он со мной уже сорок пять лет не разговаривает.

* * *

Леня морковку принес с базара:

— О, молоденькая!

— Ты так плотоядно восхищаешься молоденькой морковкой, — возмутилась я. — А нам, старым морковкам, — обидно.

— О господи! — воскликнул Леня, пораженный сложностью женской натуры. — Никогда не знаешь, чем можно ранить ваши души.

* * *

Отправляясь с выставкой в Париж, Леня спрашивает:

— Что тебе привезти?

— Привези мне ботинки.

Он обрисовал мою стопу для ботинка и все боялся, что его как начнут на таможне штамповать, примут этот рисунок за неучтенное произведение искусства, отберут и напишут телегу в Министерство культуры.

— А, ладно, — махнул он рукой, — скажу, что везу в Антропологический музей отпечаток ноги неведомого животного!..

* * *

За свою жизнь художник Олег Теслер повидал много удивительных стран. Однажды его спросили как знаменитого на весь мир карикатуриста: какая страна показалась ему смешнее всего?

— Очень смешная страна Малайзия, — ответил Олег, — особенно та часть ее, которая находится на острове Калимантан. Туда туристов везут несколько километров на пирогах и оставляют ночевать в бараке, где живут аборигены, на их травяных матрацах. Там была замечательная сцена — когда по кругу пустили маленькую рюмочку рисовой водки. Я сидел последним в ряду людей, для которых она предназначалась. Так вот, ко мне она пришла полной, потому что ни один из них не решился выпить эту рюмку. А после меня она оказалась пустой!.. Но чтобы увидеть самую смешную страну, — добавил Теслер, — вообще не нужно никуда уезжать…

* * *

Моя подруга Ольга, жена Теслера, возвратилась из Лапландии, ужасно довольная, каталась на упряжке собак — собаки пушистые, возбужденные, кусают друг друга за нос от нетерпения, так они рвутся побегать, поработать. Она хотела погладить кого-нибудь, потрепать по загривку — вдруг вышел старый еврей и говорит:

— Вы не трогайте собак, а то они на вас накинутся.

— А вы откуда такой… русский? — спрашивает Ольга.

— А я, — он ей отвечает, — учусь тут в университете на менеджера-турагента. Здесь можно поступать в любом возрасте.

«Так что, — радостно сказала Ольга, — подождем еще лет двадцать, поедем в Лапландию и снова поступим с Москвиной в университет».

* * *

— Что ты все «старый еврей» да «старый еврей»! — недовольно сказал Тишков.

Теперь я не знаю — рассказывать или нет, что в Томске в центральной детской библиотеке меня потчевали кофейно-шоколадным тортом с орехами, который назывался «Старый еврей». Это было типографским способом объявлено на упаковке — с датой и часом выпечки.

* * *

Несколько лет подряд мы с Ольгой ездили в октябре в Снегири на день рождения художника Валерия Дмитрюка.

В своей поздравительной речи я отметила, что в прошлом году, когда Дмитрюк получил от нас крем для ног, он имел неосторожность выразить неудовольствие бездуховностью нашего подарка, поэтому на сей раз ему вручается полное собрание сочинений Генриха Гейне. С перспективой на будущий год получить восьмитомник Шиллера!

Больше он меня не приглашал.

* * *

Дача в Снегирях, куда мы наведывались к Дмитрюку, принадлежала артистам балета Екатерине Максимовой и Владимиру Васильеву. Владимир Викторович тоже присутствовал на празднике и целый вечер показывал гостям свои акварели.