Stories, или Истории, которые мы можем рассказать - Тони Парсонс Страница 8

Рэю Кили было всего лишь семнадцать, но Терри давно уже читал его очерки в «Газете». На своей фотографии, которую обычно размещали рядом с фамилией автора, Рэй походил на Джексона Брауни — эдакий кумир всех женщин. Его глаза смотрели на мир из-под прядей пшеничных волос — предмет подражания для подростков-хиппи. При виде этой фотографии на Терри накатывали волны зависти.

Рэй был восходящей звездой «Газеты» периода семидесятых, миловидным и не по годам развитым студентом колледжа. Он пел оды Джони Митчелл, Джексону Брауни и всей Калифорнии, которая казалась теперь такой далекой. В особенности Рэй любил «Битлов», несмотря на то что они были делом давно минувших лет, несмотря на то что они распались шесть лет назад и Джон скрывался в Дакоте, Пол гастролировал с женой, Ринго записывал новую музыку, а Джордж обратился к Харе Кришне.

Читая Рэя Кили, вы забывали о трехдневке и забастовках шахтеров и об улицах, загаженных мусором, до которого никому не было дела. Серость будничных забот отходила на второй план, когда вы читали очерки Рэя Кили о концерте Боба Дилана на стадионе «Уэмбли», о новом альбоме Джони Митчелл или положительных моментах музыки «Уингз». Вы читали Рэя, и вновь наступал вчерашний день, возвращалось лето шестидесятых — чего не застало поколение тех, кому меньше двадцати пяти. Вы забывали про Теда Хита и мечтали заняться любовью с Джони в песчаных дюнах пляжа в Монтерее.

Но Рэй маловато писал в последнее время.

— Ты в порядке? — обратился он к Терри с видом человека, которому заранее известен ответ.

Терри покачал головой и не издал ни звука. Его словно парализовало, мысли путались, а язык распух и стал размером с прихватку.

Затем Рэй сделал нечто совершенно неожиданное. Он приобнял Терри за плечи.

— Полегче с этой дрянью, — сказал он, — Парни к ней привыкли, а ты — нет. Ладно, пошли в офис. Пока в кутузку не загремели.

— Откуда ты знаешь? — пробормотал Терри. — Что я из «Газеты»?

Рэй улыбнулся.

— Ну ведь не из журнала про вязание?

— Не-е!

Рэй приволок Терри в офис и усадил за стол, а потом отпаивал апельсиновым соком и черным кофе, пока озноб и дурнота не начали стихать. Рэй пришел ему на помощь в трудную минуту, и это было простым проявлением внутреннего благородства. Такое не забывают. Терри пытался поблагодарить Рэя, но у него не ворочался язык. — Спокойно, приятель, — сказал Рэй, — Расслабься.

На протяжении всего дня Терри просили «успокоиться» и «расслабиться». Изменилась музыка, изменились прически, люди меняли расклешенные брюки на прямые, но лексика оставалась такой же, как и в шестидесятые.

Несмотря на все перемены в их жизни, новый жаргон еще только предстояло изобрести. Весь этот треп о том, как надо «отдохнуть», «расслабиться» и «любить друг друга» давно уже стал банальным и приевшимся. «Расслабься». «Забей».

Все утро эти тривиальные слова казались Терри Уорбойзу абсолютно бессодержательными. Но сейчас он улыбался Рэю одурелой улыбкой.

Потому что в устах Рэя эти слова действительно обрели смысл.

Не успел Рэй зайти на порог, как его оглушило хрипение телевизора и запахи домашнего пива.

«Мисс Конго — девятнадцатилетняя красотка, которая мечтает путешествовать, положить конец всем войнам и познакомиться с Сашей Дистель».

— Вернулся? — гаркнул отец, даже не приподнявшись с кресла. — Это что, по-твоему, гостиница?

Истинная правда. Рэй относился к родительскому дому как к гостинице — приходил и уходил без предупреждения, никогда не задерживался надолго. И что самое смешное — в гостинице он чувствовал себя как дома. Последние две ночи Рэй провел в «Холидэй инн» в Бирмингеме и «Трэвел лодж» в Лестере и оба раза заправил кровать с утра. Словно там был его дом, а не здесь. Взлетев по лестнице, он вошел в свою комнату, едва замечая младшего брата, который растянулся на своей кровати с футбольным журналом в руках.

Рэй зашвырнул свою сумку в угол и опустился на колени перед проигрывателем, словно молящийся перед образами. А затем осторожно провел кончиками пальцев по корешкам пластинок, словно любовник — нежный и неторопливый, который знает все изгибы желанного тела наизусть и может повторить их даже с закрытыми глазами.

Пластинки были расставлены в алфавитном порядке. Тех, которые стояли в разделе «А», было мало, и они не проигрывались годами — Элис Купер, «Аджент», «Абба», «Атомик рустер». А под буквой «Б» стояли «White Album», «Revolver», «Let it Be», «Hard Day’s Night»… «Б» посвящалась «Битлз».

Рэй достал «Abbey Road», на обложке которого красовались парни, марширующие по наземному переходу, и список из двадцати мелодий. Рэй знал ту улицу в Сейнт-Джонз Вуд лучше, чем улицу, на которой вырос.

Белый «фольксваген» припарковался на тротуаре, любопытный прохожий спешил в отдалении, безбрежное летнее небо потрясало своей голубизной. А в центре — четверка парней, каждый из которых играл свою роль. Джордж в дениме — роль могильщика. Пол с босыми ногами — роль трупа. Ринго в длинном черном одеянии — сотрудника похоронного бюро. А Джон в белом — ангела.

Рэй вернул «Abbey Road» на место. Слегка небрежно его указательный палец пробежал по пластинкам на букву «Д» — Дилан, «Дорз», Донован, Диддли и… «Рокси мьюзик». «Рокси мьюзик»? Рэй скривился в недоумении. Что «Рокси мьюзик» делала среди пластинок на букву «Д»?

Он в гневе повернулся к Робби.

Его двенадцатилетний брат развалился на кровати с журналом, просматривая обзоры матчей. На переносице у Робби было чернильное пятно — как боевая раскраска на лице индейца.

— Ты опять трогал мои пластинки?

— Ни в коем случае, Хосе, — откликнулся Робби, внимательно изучая статью про Чарли Джорджа.

Рэй разъяренно поставил «Рокси мьюзик» рядом с «Роллинг стоунз», где им и было место. Затем снова повернулся к брату:

— Не трогай мои пластинки, ладно? А если ты все же это сделаешь — не делай, но если сделаешь — ставь туда, откуда взял, понял? Нельзя ставить «Рокси мьюзик» рядом с Диланом и «Дорз»!

Робби изобразил зевок.

— У меня свои пластинки есть.

— О да, «Дисней» и «Золотые хиты Элвина Стардаста», — рассмеялся Рэй.

Робби выглядел глубоко уязвленным. Горькая правда. У Робби было всего лишь две пластинки.

— Мне купят еще одну на Рождество. — Робби недавно видел выступление «Джем» по телику и влюбился в эту группу с первого взгляда. — Мне мама обещала.

Рэй проигнорировал его слова. Пререкаться с ребенком ему не хотелось. Это было ниже его достоинства. Он вытащил из ряда пластинку «Стили дэн» с изображением продавца кренделей на фоне застывшей улицы американского городка. Эта улица была знакома Рэю так же хорошо, как их с братом комната. Будто его музыкальная коллекция была реальным миром, а родительский дом — всего лишь иллюзией!