Моя судьба - Саша Канес Страница 8

— Вот теперь мы с тобой и поговорим! — обратился ко мне Чертков. — Будешь теперь слушаться старших и прекратишь шляться, куда не просят?

В его голосе слышалась не то чтобы угроза, но свойственная этому человеку не всегда добрая ирония.

— Если бы я не оказалась в том месте в ту самую минуту, любимый мой человек погиб бы! А это прекрасный человек, поверьте! Вне зависимости от моего к нему отношения…

— А застреленного тобой мальца тебе не жалко?

Я только развела руками:

— Аллах дал — Аллах взял! Зачем жалеть — он же шахид, по-ихнему! Его сейчас умело ласкают семьдесят две девственницы, не так ли?

Игорь Борисович отрицательно покачал головой и вновь жутковато ухмыльнулся:

— Нет, не так! Ты опять ошиблась! Его сейчас на небесах если кто и ласкает, так это семьдесят два девственника! У меня есть достоверные сведения — пацан был голубой! Поэтому и пытался быть самым бойким, чтобы обелить себя среди друзей-товарищей. У них это, в отличие от российского телевидения, пока в моду не вошло.

Я не стала спрашивать, откуда у Игоря Борисовича столь достоверные сведения о сексуальной ориентации моей жертвы. Признаться, мне было плевать на теологические перспективы сексуальной жизни голубых шахидов в царстве теней.

— А где Семен? Где Даша с мамой и Ромой?

Лицо Игоря Борисовича посерьезнело.

— Отвечаю по порядку: Семена с нами больше нет…

— Как?! — вскричала я в ужасе.

— Успокойся — он жив, здоров и на свободе. Пока… Как и все мы… — Он кивнул в мою сторону. — Тебя я в виду не имею. Ему есть что есть, что пить и где спать… и даже, наверное, с кем…

При последних словах он пристально посмотрел мне в глаза. Я выдержала этот взгляд. До сих пор я была уверена, что никто, кроме нас с Семеном, ничего не знает о том, что между нами случилось после разборки «У Иссы». Я, разумеется, молчала об этом, а насчет Семена я была уверена еще больше, чем насчет себя самой.

— Семена больше нет на нашей фирме. Он вынужден был уехать. Деньги свои он частично забрал, частично получит после. — Чертков в очередной раз неприятно ухмыльнулся и добавил: — Если вы с ним будете умницами.

— Он тоже помогал меня вытащить?

Взгляд Черткова стал очень жестким.

— Тебе никто не помогал! Все произошло своим путем, по закону и на основании действующих международных соглашений!

— А вы, Игорь Борисович, сейчас со мной — тоже на основании международных соглашений?

Мой собеседник вынул из внутреннего кармана красную книжечку и сунул ее мне в лицо. Разумеется, я даже не пыталась в ней что-то прочитать.

— Беседа с тобой входит в мои обязанности. Это нормальная процедура при моей должности и при твоих обстоятельствах. Понятно?

Я кивнула.

— И проходит эта беседа в соответствующем месте!

— У Семена действительно все в порядке?

— Все в порядке только у того, кого уже закопали! У тебя есть хороший шанс в недалеком будущем его услышать, а может быть, и увидеть. Он сейчас в Европе. Живет там, ездит по миру. Но по миру не пошел! Все, на сегодня эту тему мы закрыли!

— Что с моими домашними?

— Твоя дочь, мать и этот, как его… Рома в Москве сейчас не живут…

— Почему?

— Потому! Или тебе еще раз объяснить, что тебя, может быть, не все в этом мире любят? До сих пор не дошло?

До меня и впрямь только начало доходить, что обложена я, похоже, со всех сторон.

— У тебя теперь вместо квартиры дом в поселке. Как раз неподалеку от аэропорта. Разумеется, все под охраной.

— А как к этому отнеслась мама?

— Мать твою спрашивать не стали, сказали, что для твоего блага. Дом купили на твои же деньги, отремонтировали и обставили. Дарья здорова, ничем, кроме соплей, за все это время не болела. Пруд там какой-то есть, сосняк вокруг. Пусть воздухом дышат!

— Спасибо, Игорь Борисович! Я очень вам благодарна!

Он холодно кивнул.

— Теперь ты должна кое с кем познакомиться. — С этими словами он поднялся, и мы направились к двери, которую уже открывала нам мрачная толстая дама в форме.

— Все готово? — спросил ее Чертков.

— Так точно!

— Старший следователь прокуратуры Кеменкова, — вроде бы представил мне прокуроршу Игорь Борисович.

На мое «очень приятно» никто не отреагировал. Выпустив нас в коридор, следовательница подозвала стоящую в пяти шагах охранницу, и та с характерным лязганьем затворила за нами дверь. Мы двинулись по коридору.

Я была уверена, что, пока дело мое не будет пересмотрено по месту совершения преступления, мне предстоит провести в стенах этой тюрьмы не один месяц. Но это не так тревожило меня, как полное отсутствие связи с Леней и его семьей. Однако я решила все же не поднимать этот важнейший для меня вопрос прямо сейчас, а выбрать более подходящий момент.

— И с кем же я должна сейчас познакомиться? С паханшей?

— Я вижу, ты тщательно готовишься к новой отсидке — слова учишь! — хмыкнул Игорь Борисович.

— Обижаете, начальник!

— Ты идешь знакомиться с собой, дорогая, с самой собой!

— Меня переводят в психушку?

Чертков не посчитал нужным отвечать. Мы несколько раз повернули и оказались, очевидно, в женском отделении этого чудесного учреждения. К сопровождающей нас тетке присоединилась вторая, весьма крупная женщина с грубо выбеленными перекисью водорода стрижеными волосами. Судя по всему — охранница. Я не поняла — считалось ли, что они меня конвоируют, или я уже шла сама? Мы подошли к одной из камер, и все сопровождающие по очереди приложились к глазку. После Игоря Борисовича настала моя очередь. Эта камера тоже явно предназначалась для допросов. Размером она была меньше предыдущей, но стульев возле стола было не два, а три. На одном из них сидела молодая, одетая в тюремную робу женщина и неподвижно смотрела перед собой. На запястьях ее красовались такие же наручники, с какими я рассталась меньше часа назад.

— Ну как тебе… ты? — негромко поинтересовался Игорь Борисович практически мне на ухо. — Похожа?

— Не знаю… Через глазок не разберу…

— Что ж, зайдем в гости? — то ли спросил, то ли приказал Чертков теткам.

Дверь в камеру была немедленно открыта.

— Только поосторожнее с ней! — предупредила нас охранница. — Она у нас девушка с норовом! — И тут же рявкнула, обращаясь к заключенной: — Встать!

Женщина медленно поднялась. Не будь у нее такого тяжелого, мрачного взгляда, ее можно было бы назвать красавицей. Игорь Борисович не шутил — сходство со мной и впрямь имело место. Она была лишь немного смуглее меня. В камеру мы вошли втроем: Чертков, следовательница прокуратуры и охранница.