Casual 2. Пляска головой и ногами - Оксана Робски Страница 8

И сейчас он наверняка плескался в пенистой воде сароматическим маслом, не обращая на вопли жены никакого внимания. Потому что за20 лет к ним привык.

Она к его ваннам привыкнуть не смогла.

– Нет, ты видел ее? – спрашивал Сережа телефоннуютрубку. – Когда она поднимает голову, она похожа на Мишу Бартон!

– Мы опоздаем! – кричала Чернова в пространствогде-то у меня за спиной. – Сережа! Быстро в машину, в крайнем случае,поедем без него! Ты слышишь?! – снова в ту же сторону. – Мы уезжаембез него!

– Он? Он вылитый Ди Каприо в «Полном затмении»… –Сережа невозмутимо встал и повесил на плечо дорожную сумку «Lancel». Кожаную.

Я позвонила тренеру.

– Леночка, у тебя есть время? Мне ну очень-преочень надо…Ну, почему полгода? Ну, пожалуйста! Ладно, спасибо большое. Да, я поняла, черездесять минут. Я поняла, что повезло. Все. Целую. Жду.

Попрощалась с Черновой. Как звали ту актрису в «Иствикскихведьмах»?

Дома конечно же была Ира.

– Мне тут колбаски кровяной передали из Крыма, –встретила она меня в дверях с чем-то, завернутым в газету. – Поджарить?

– Через час. Ко мне сейчас тренер придет.

Я постаралась быстро пройти в комнату моего сына Антошки,которая служила мне залом для тренировок. Там была шведская стенка и мат.

Ира не отставала ни на шаг.

– Мой совсем с ума сошел, – говорила она, –представляете? В час ночи вчера пришел!

– Представляю, – кивала я.

– Мне знаете, что нужно?

– Что?

– Чтобы я вам SMS прислала: «Занята, не приду». Ну, какбудто я ухажеру своему пишу.

– И что?

– А вы мне в ответ: «Схожу с ума от любви».

– Ир… – Я даже остановилась. – Почему ты мои бусыбрала?

– Так я ж вернула! – Она как будто обиделась.

– Ты не можешь брать мои вещи.

– Почему? Я же ничего с ними не сделала, а следовательмой сказал, что в этих бусах…

– Ира! Уже осень! Убери, пожалуйста, с улицы подушки исними чехлы с диванов. Там сыро!

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

– И пойду стирать.

– Пойди.

– Только у вас порошок такой, что им много неотстираешь. Дешевый. Вот у моей прежней хозяйки…

– Что же ты у нее не осталась?

– Так получилось, представляете? – Ира поджаласвои и без того тонкие губы. – Она меня к мужу своему приревновала. А увас… И мужа-то…

Я улыбнулась ей и закрыла дверь. Быстро.

Физкультурой лучше заниматься дома. По крайней мере, дома тыделаешь это уж точно для себя.

– В общем, неплохо, – похвалила меня тренер черезчас. – Но больше таких больших перерывов не делай.

– Не буду, – пообещала я.

– Сейчас можешь поесть, – она великодушноулыбнулась, – морской капусты, чуть-чуть овощей на пару.

– Okay.

Из кухни доносились возбуждающие запахи жареной кровянойколбасы.

Он не звонил.

Колбасой пришлось поделиться с Мариной Сми.

Она приехала на новеньком «Мерседесе» баклажанного цвета.

– Не берет трубку, – сообщила она, ловко подцепивна вилку самый большой кусок.

Своего продюсера она действительно любила.

Их ребенку было уже два года.

Только об этом никто не знал. Потому что миф «любовный романмежду известной певицей Василисой и ее продюсером» очень устраивал прессу. И,как следствие, самого продюсера тоже. И видимо, Василису.

– Позвони ему, – попросила Марина.

– И что сказать?

– Ну, что-нибудь… важное.

– Например? Что ты съела всю мою крымскую колбасу?

– Не всю. Вот еще кусочек. Забирай.

– А что?

– Ну, давай придумаем! Ты же можешь!

Я задумалась. А если и правда мне отключить на пару днейтелефон, и пусть он названивает, этот телеведущий. Которого уволили. Значит, нетак уж он был и хорош, кстати.

– Скажи, что я заболела. В больнице.

– Он спросит: в какой?

Мы решили, что надо разбить ее машину, дать деньги втравмпункте, чтобы ей наложили гипс, и тогда я позвоню продюсеру.

После непродолжительных поисков мы пришли к выводу, чтотрактор на соседней стройке – самый подходящий предмет, о который можно разбитьмашину.

Я стояла в стороне.

Лицо Марины за рулем выражало решимость и готовность идти доконца.

– Я не могу, – вдруг сказала она. – Новаямашина, я не могу!

– Ну и что будем делать?

– Давай ты!

Я посмотрела на небо. Снова собирался дождь.

Села за руль. Страшно.

– Может, не будем? – попросила я.

– Будем. Давай!

Мы вернулись домой и выпили по сто грамм виноградной водкиPisco.

Снова стояли у трактора.

Снова я смотрела на него из-за руля, как будто из-подбровей.

Однажды в Черногории мы ехали по серпантину. Очень высоко.Мы тогда еще жили вместе, чо оба понимали, что развод неизбежен.

Внизу были горы. Море. Красота.

Мы были слишком над ней, чтобы чувствовать своюсопричастность.

Я тогда подумала: что, если нажать на газ – не вписываясь вповорот, а прямо вперед, в пропасть, во всю эту красоту? Успею ли я получитьудовольствие от полета? Или будет только предсмертный ужас?

Я представила себя в горах Черногории.

Реальность в виде трактора оказалась сильней.

Я посмотрела на Марину. Неожиданно для себя нажала на газ.Повернула руль, подставляя трактору пассажирское сиденье. Удар был несильным.

Вылетела только правая подушка безопасности. Мариназакричала.

Я вспомнила слово «катарсис».

У нее зазвонил телефон, и снова пошел дождь.

Муж няни ее ребенка попал в автокатастрофу.

Марине срочно надо было ехать домой: няня уезжала.

«Мерседес» не заводился. К тому же вся его правая частьстала как будто частью трактора. Казалось, что если «Мерседес» поедет, то итрактор здесь не останется.

Я не могла везти Марину в Москву, поскольку даже сто граммвиноградной водки – это все-таки сто грамм виноградной водки.