Кулинарная книга - Ринат Валиуллин Страница 8

— Молчание не перекричать. Тем более твое. Что на этот раз? — разбил я наконец тишину.

— В каждом молчании своя истерика.

— В каждом молчании свое болото, — возразил я.

— Вчера у тебя не было слов, сегодня у меня. Вечером ты забыл их в кафе, наверное, или где ты там шлялся. Люди делятся на три категории: одни говорят правду в глаза, другие врут не моргая, третьи молчат: они берегут зрение. Ты из каких?

— Ну, пьяный пришел, ну и что.

— С запахом приятных женских духов. Рассказывай, кому ты отдал мне причитающиеся слова?

— Никому я ничего не отдавал. Хватит уже.

— Вот и я думаю, что хватит. Достало, — сурово посмотрела на меня Фортуна и добавила: — Нам нельзя быть вместе, это нас погубит.

— И раздельно нельзя — это погубит других.

— Зачем мне другие? Я не хочу быть вагоном, в который входят и выходят. Мне нужен один пассажир, с которым я доеду до конечной, — достала она початую бутылку красного из холодильника и один фужер. Налила до краев.

— Мне выйти?

— Кажется, ты давно уже вышел. Вечером тебя черт знает где носит, ночью пропадаешь в Интернете. Проваливай!

— А не пошла бы ты сама подальше… Как ты говоришь, «до конечной».

— Сам вали, никуда я не пойду. — Голос Фортуны заскрипел и дрогнул, из глаз потянулись серебряные нити.

— Да кому ты нужна?

— Себе! Я очень нужна самой себе. Я даже начинаю скучать сама по себе, выслушивая твои упреки. А ты вот возьми хоть одну из них, из своих виртуальных баб и пошли на х… так же как и меня сейчас, — допила она с горечью вино из большого бокала.

— Да кто они для меня такие, чтобы я их туда посылал. Никто! Я посылаю тебя так далеко, потому что ближе у меня никого нет. — Ее бокал пролетел рядом со мной и размазался о стену. Один из осколков отскочил к моим ногам, я взял его и сразу же порезался, кровь быстро побежала по пальцу, будто опаздывала в метро на последний поезд. Тяжелая красная капля упала на пол, появился кот, понюхал и слизнул, потом другую.

— Вот, и ты теперь будешь пить мою кровь, — на него я тоже не был в обиде. Взял салфетку, зажал ею рану и подошел к жене:

— С одной стороны, я псих, что полюбил тебя, но с другой — буду полным идиотом, если оставлю. Пойдем в комнату, что-то здесь слишком много эмоций, — взял Фортуну за руку и потянул за собой. Она покорно встала. Я обнял ее, чувствуя, как мокнет мое плечо от женских слез. Вальсируя по коридору вдоль стены, наша пара добралась до спальни. Свет включать не было необходимости, положил жену на кровать и лег рядом. Рука моя проникла под платье и быстро нашла там теплую грудь. Я знал, что дырки в отношениях лучше всего заделывать сексом.

— Не надо, — тихо прошептала она. — Ты можешь оставить меня в покое?

— Смотря с кем.

— С собой. Быть собой или с тобой. Этот вопрос давно расколол мою голову на два полушария.

— Я бы хотел побывать на восточном. Надоело все, может, на море махнем?

— Что там делать зимой?

— Вот именно, что ничего.

— С тобой разве можно куда-нибудь поехать? Ты все время куда-то ускользаешь, вот и сейчас уходишь от темы.

— Ну что за бред.

— Совсем не бред. Мне кажется, я тебе надоела. И это бросается в глаза.

— Не начинай. Хватит опять говорить эту ерунду, — начал я стягивать с нее платье.

— Я все время говорю ерунду, — она не сопротивлялась. Я зажал ее губы своими, и, в конце концов, рот ее поддался уговорам и раскрылся.

Кровать поскрипывала всякий раз, когда мы поворачивались, чтобы крепче обнять друг друга. Я чувствовал, как ее пальцы впивались в мою голую спину. Не придавая значения тому, чего же в них было больше — ненависти или любви. Последнее ушло далеко, нас связывало уже что-то другое, нечто большее, чем просто любовь. Подобно этой скрипучей койке, в которой мы укрываемся одной кожей, переживаем одной на двоих слюной, склеенные чудовищной необходимостью.

— Я не могу с тобой так больше, — вновь начала Фортуна.

— Ты знаешь, я тоже.

— Давай поменяем позу.