Великие перемены - Герберт Розендорфер Страница 8

К тому же все время идет дождь.

Когда же я смогу вернуться домой?

Дорогой Цзи-гу, ты, возможно, спросишь, почему я прежде всего не разыскал прекрасную госпожу Кай-кун.

Вот именно — почему? Признаюсь тебе, что чего я опасался, то и случилось, когда в день своего прибытия в Минхэнь, в тот день, когда я напрасно расспрашивал о господине Ши-ми, я все же разыскал госпожу Кай-кун.

Как ни удивительно, но ее дом стоял на том же самом месте, и, как ни удивительно, госпожа Кай-кун все еще жила в нем.

Большеносые прикрепляют к дверям своих домов маленькие кнопочки, которые поддаются нажиму и производят внутри дома неприятный пронзительный визг, указывающий жильцам, что перед дверью кто-то стоит. Такая кнопочка есть и на двери госпожи Кай-кун. Я нажал на нее. Через некоторое время дверь отворилась, и мужчина размером с дерево, правда, без волос на голове, посмотрел на меня сверху вниз. Он что-то прогромыхал, что, однако, прозвучало без явной угрозы.

У меня перехватило дыхание.

Потом я увидел, что внизу, под его толстыми руками стоит госпожа Кай-кун. Ее волосы, гладкие и прекрасные когда-то, были закручены, но она выглядела почти такой же красивой, как пятнадцать лет назад. Я заметил, что она испугалась, увидев меня, подавила возглас удивления и взволнованно дала мне понять знаками за спиной мужчины, что я должен молчать. Мне редко приходилось видеть такие умоляющие глаза. Она сделала просящий жест и исчезла.

Я все понял.

Я склонился на одну восьмую перед безволосым деревом и сказал:

— Я самым прискорбным образом ошибся дверью. И хотя я считаю за величайшую милость, что мне было позволено в результате этой ошибки восхититься вашим отливающим золотом отсутствием волос, тем не менее я безутешен…

Но еще до того, как я успел закончить свою вежливую речь, он еще что-то прогремел и закрыл дверь.

Так я лишился двух человек из мира большеносых, которым я когда-то доверился, которые знали, кем я был в действительности и откуда явился и которым намеревался довериться и на этот раз.

Ну хорошо. В последующие дни я пытался разыскать господина судью Мэй Ло, я разыскивал маленькую госпожу [8]Чжун, я разыскивал господина Дэ Хоу, который так прекрасно играл на скрипке, — и не нашел никого. Удалось найти только бравого господина поэта Си Тэя, пишущего только в летние месяцы, — он лежал в одном из парков под камнем. Таким образом большеносые проявляют последнюю заботу о своих покойниках.

Тогда я решил поехать на Восток, который в действительности был Севером, чтобы там в городе Либицзин попытаться найти господина Ши-ми. Не только дружеская привязанность и доверие заставляют меня упорно следовать своему плану розысков господина Ши-ми. Не знаю, помнишь ли ты, что господин Ши-ми был выдержавший государственный экзамен знаток древних времен. Он знает все, что случилось раньше, вплоть до самой древности, и даже глубже нашего родного времени. Нет, он знает, конечно, не всё. Но многое, чего он не знает, он может установить по книгам.

Он знает, что если он чего-нибудь не знает, в какой книге ему справиться. «Вот это, собственно, и есть суть знания», — часто говорил он.

И я предположил, что события нашего родного времени, как то: интриги проклятого канцлера Ля Ду-цзи, его, надеюсь, последовавшее вскоре свержение, кара, которой он подвергся, благодатная перемена мнения Его Небесного Величества Императора — все это где-нибудь отражено как исторические факты — здесь, как давно прошедшие, а для меня — обратно пропорционально — как современные, и что господин Ши-ми будучи знатоком фактов из древних времен знает, в какой книге следует осведомиться. И тогда мне нужно будет только все хорошо рассчитать, немного подождать и вернуться в родное время.

Но мои деньги постепенно тают. Должен признаться, что я позволил себе роскошь — да, конечно, это было легкомыслием с моей стороны, но какие-то радости должны быть у человека — и купил маленькую коробочку Да Ви-доу, [9]тех больших, благоуханных огненных жертв, о которых я с тоской, признаться, вспоминал все эти последние пятнадцать лет, да еще большую размером коробку с двенадцатью бутылками Шан-пань Мо-те, [10]этого славного пенящегося напитка, не только мучительно напоминающего мне о прекрасных временах, проведенных с госпожой Кай-кун, но и одновременно чудодейственным образом озаряющего эти воспоминания блаженным светом. (Правда, все это вместе взятое обошлось мне в целую коричневую денежную бумажку).

Шан-пань Мо-те выпито. С огненными жертвами Да Ви-доу я более экономен. Опасаюсь, что уже вскоре больше не смогу их себе позволить. Я сижу пока что здесь; вторую главу этого длинного послания к тебе я уже написал; завтра утром уеду в Либицзин.

По счастью несколько дней назад мне пришло в голову обратиться к тому благотворительствующему ходатаю господину Вынь, чтобы — не открывая ему моей истинной сущности — подготовиться к путешествию: узнать, каким образом и куда мне следует ехать. Несмотря на мое предыдущее пребывание в мире большеносых, сейчас я блуждаю здесь в потемках, как маленький ребенок или слепой.