Список Магницкого, или Дети во сне не умирают - Александр Филатов Страница 8

Юный Дымов сорвал форменный галстук, расстегнул фсиновскую гимнастерку: «Теперь работы от меня не дождетесь!» Отыграется на душевнобольных. «Бедные, вы бедные!» – как фарисействовала комиссующая Филипповна. Дымов грозился за чаем «смертельно отомстить» главврачу. Элтон не видел и не слышал. Подождем!

Антоновна (она же Гордеева) поумничала, «направив» молодого психиатра: зачеркнула в моем диагнозе слово «шубообразная», сверху написала «приступообразная». Ну, сколько ни объясняй, сомневается она, что «шубообразная» никак не связана с «шубой». Я указал, что после «приступообразная» через тире просится «прогредиентная» и указывается степень прогредиентности шизофрении. Матушка Антоновна не смутилась. Она умеет держать лицо. Подходя ко мне сидящему, не упустит навалиться грудью на плечо. Чувствую мешочки пустых грудей. Учит меня, «молодого», с придыханием. Если честно, иногда ее хочется. Особенно когда от долгого сидения кровь в зад и перед уйдет.

Ох, знает бывший кардиолог Гордеева сердечные дела! Крабов от увядающей красоты ее просто млеет. Стоит, ножками перебирает. Антоновна в ответ глазками вращает, круглит. Гиммлер в ответ: «Чибуша», «Чинуша», «Чмоша»? Антоновна показно добра. Принесла мне сворованный у психов или зэков сахар, стыдливо пересыпанный в коробку из-под кофе: «Отдохните. Побалуйтесь чайком. А то у вас сахар кончился!» Заботливая.

Уходя домой, видел больного Жилеткина. Он был в костюме, белой сорочке без галстука. Улыбался слабой виноватой улыбкой, опираясь на плечо другого больного, помогавшему ему идти. Жилеткин – «отказник». Протестуя против действий конкретного следователя и правоохранительной системы в целом, он отказывается есть и пить.

Я назначил Жилеткину капельницу с 5 % глюкозой, дабы насытить и напоить через кровь. Да простят мне доктора немедицинские термины! Рассчитываю, так понятнее непрофессионалам. Продолжаю и далее в том же духе… Жилеткин болен на всю голову. Голодовкой он желает еще и «очистить кишечник». Неприятие ментов тоже развернуто в бред. «Менты» не видят его болезни, им виден лишь протест.

Явился опер Григорьевич. Он строг с безденежными, не имеющими поддержки внутри тюрьмы или «за забором». С теми, у кого «мохнатая лапа» (охранник Аковлев, неудачно предложивший кому-то супервзятку, авторитет Хучелидзе), Григорьевич мягок до лести, вежлив до утрированной неуклюжей деликатности, ибо по жизни Григорьевич мужчина брутальный, лицо его из тех, про которые говорят, что рублено оно топором. При 20-ти тысячной зарплате джип Григорьевича лучший на Бутырке. Про Григорьевича нехорошие слухи. К примеру, принес мобильник Хучелидзе. По этому мобильнику с угловых камер и прогулочного дворика, где, несмотря на «глушилки», «берет», звонят за дружбу и таксу все наши три этажа.

На моих глазах опер Григорьевич набросился на положенного под капельницу «отказника» Жилеткина. С матерной бранью вырвал из вены катетер, ударил лежащего кулаком по печени: «Таких сук не лечить, убивать надо!»

Опер уходит. Поскольку он запретил не евшему четыре дня ослабленному Жилеткину вливать внутривенно глюкозу, я, дождавшись звука хлопнувшей за Григорьевичем двери, уговариваю больного выпить сладкий раствор. Жилеткин соглашается «для очистки кишечника». Что ж, не мытьем, так катаньем поддержим издержавшиеся силы.

Снова день рождения. Теперь какой-то сестры. Так это же Марина Пугалина. Она вахтенным методом работает у нас, приезжая на работу… из Саратова – рекорд удаленности, достойный Книги Гиннесса. Пугалина сопровождает этапы, в отделении увидишь ее, как дракона острова Комо. Всегда в форме, даже при раздаче таблеток, выполнении инъекций. Ну, чтобы зэки боялись. Впрочем, Марина незлобивый пьющий маленький человек. Руки ее, как и у кое-кого еще из медперсонала, по пьяни порезаны. С кем ведешься, от того и наберешься!

На столе возможное изобилие в понятиях нас, убогих. В банке пронесенная через «кордон» водка. Вместо рюмок мензурки. Элтон выпил три. Ругал «журналюг» и вообще «уродов, снимающих отдых сотрудников». Это к обсуждению показанного по «ящику» отдыха 8 Марта гибэдэдешниц, которым мужское начальство преподнесло выступление стриптизера. Гибэдэдешницы без формы, но под поучающими госплакатами на парня прямо полезли. Наши подпившие девки Элтону: «Мардох (Мардох им кажется проще выговорить, чем Михаил) Николаевич, мы тоже стриптизера хотим! Мы что, не люди?! Да-да, люди! – заквохтали престарелые курицы. – Выпишите нам стриптизера на день тюрем!»

Лала Викинговна отучилась месяц на терапевта, но сертификата ей не дали. Стажа работы не хватило. Приписать стаж Голышкиной совесть помешала. Она постится, ходит в церковь. Как многие, ущербна. Из-за сколиоза ходит хромой уткой, набок. Особо нелепо выглядит в синей фсиновской форме. Я люблю Голышкину. Она обыкновенный хороший человек и скрупулезный врач.

Месяц учебы Голышкиной, следовательно – отсутствие в больнице, возвращение без сертификата взбесили Элтона. Тогда я не знал о его неприятностях с Филипповной. Прямо на дне рождения Пугалиной Элтон объявил Голышкиной, что каждый ее выход на работу должен начинаться со сдачи экзамена по одной из терапевтических тем: завтра холецистит, потом – пневмония. «Пока учебник глава за главой не пройдем!»

Слова оказались не угрозой, но напоминанием. Лала Викинговна достала из сумочки «Пропедевтику внутренних болезней» за третий курс мединститута. Элтон кивнул.

Сегодня впервые увидел Джимаева, автора третьего гола в ворота О. В. Джимаев удавил Даршевского, добавив к двум моим победным очкам (два завершенных суицида в отделении О. В.) еще и убийство. Джимаев сидит один, т. е. его самоубийству не препятствуют. Другим больным запрещено находиться по одному, полагается, чтобы один присматривал за другим. Нередки случаи, когда из двухместной камеры больного вывозят на суд или на следственные действия. Тогда оставшийся на какое-то время предоставлен самому себе. Если у него есть суицидальные мысли, он может их реализовать. В больших восьмиместных камерах самоубийца способен «договориться» с сокамерниками. В подобном случае остальные «ничего не видели, ничего не слышали». Существуют совершенно непонятные мне «постановления об одиночном содержании». Больной, а это или «блатной», или особо опасный преступник, находится один в двухместной камере официально. Он предоставлен самому себе. Самоубийства среди лиц, официально находящихся на одиночном содержании, мне неизвестны. Ничем не грозил себе и Джимаев.

Джимаев – истощенный средних лет «чурка» (термин ПБ). Джимаева трясет от нейролептиков, которыми его то ли лечат, то ли наказывают за убийство Даршевского. Элтон воздал Джимаеву на земле, чтобы не упустили на небе. Я назначил реланиум для снятия экстрапирамидных расстройств.

Чингис якобы болен. Все уверены: врет; трудится на второй работе под прикрытием больничного, сфабрикованного женой-терапевтом. Джимаев числится за ним. Нейролептики назначены Элтоном. Он начальник. Имеет право. Зная, что Чингис никогда не назначит Джимаеву корректор (как подавляющее большинство медперсонала, он смешивает медицинскую деятельность с прокурорской и судейской), корректор назначаю я.