Тихие дни в Перемешках - Эрленд Лу Страница 8

What do you mean? [36]

What I mean?.. is he a tennis player, too? Is he in Mixing Part as well? [37]

Mixing Part? [38]

Oh, that's what I call this place. [39]

I see. [40]

So is your husband here? [41]

No, no. Working. [42]

So he is a working man? [43]

Absolutely. [44]

Is he... let me guess... something with oil? Gaz­prom? Is he an oligark? [45]

No, he is not. [46]

Right. [47]

And your wife? [48]

At the Zugspitze. [49]

OK. [50]

So you see a lot of theatre? [51]

My husband loves theatre, Anastasia loves thea­tre, I love theatre. [52]

Fantastic. What kind of theatre do you see? [53]

Chekov, Mayakovsky, Bulgakov, Shakespeare, but also modern things, like Harold Pinter, Sarah Kane. We see everything. You know Sarah Kane? [54]

Do I know Sarah Kane? Ha! I feel like laughing. Do you mind if I laugh? [55]

Not at all. [56]

Ha! Ha! Ha! Do I know Sarah Kane? I not only know her. I love her. She is pure theatre. I love Sarah Kane more than myself! [57]

OK? [58]

Yes. [59]

You love her more than yourself? [60]

Well... No... I... got carried away. It was... I dont know. I just felt like saying it. But I like her a lot. [61]

I understand. [62]

Thank you. [63]

I think our daughters are finished now. [64]

Ok. [65]

So maybe we see each other another day. [66]

Yes. My name is Telemann. [67]

I am Jelena. [68]

Как вам Цугшпитце?

Бесподобно! Мы побывали на самой высокой вершине Германии.

Понятно.

И оттуда видно далеко-далеко вглубь Австрии.

И что видно — везде скопления людей в форме?

Пожалуйста, будь так добр...

А вы купили на память наци-китча?

Телеман, по-моему, это не смешно.

Ты права.

А ты?

Да — а я?

Много написал?

Я записал четыре или пять слов.

Хорошо.

Нет, это не хорошо.

Понятно.

Ты знаешь, кто такая Сара Кейн?

Что?

Я спрашиваю, говорит ли тебе что-нибудь имя Сара Кейн?

Боюсь, что нет. А его надо знать?

Давай оставим в стороне «надо — не надо». Ме­ня интересует, знаешь ты или нет.

Я ничего о ней не знаю.

Ясно.

А кто она?

Она написала несколько брутальных пьес, на­стоящий театр, а в двадцать восемь лет повеси­лась.

Фу-у.

То-то же.

Фу.

Час спустя:

А почему ты спросил, знаю ли я эту драматургиню?

Интересно.

Как-то ты нехорошо спросил.

Да?

Ты спрашивал не из любопытства.

Думаешь?

Да. Это была проверка.

Не хотел.

Именно что хотел, думаю я. Ты меня экзаменовал.

Нет.

Это была проверка на вшивость, ты хотел знать, чего я стою.