Интересная Фаина - Алла Хемлин Страница 8
Интересная Фаина - Алла Хемлин читать онлайн бесплатно
Серковский рассказал и про это. И про то, что в городе Батум есть много хороших женщин с образованием. Что вот хоть взять мадам Петухову, которая учит молодых девушек совсем бесплатно с их стороны. Что город Батум такой город, что там всегда найдется такая сторона, которая заплатит за учебу молодой девушки.
Еще Серковский рассказал про прочее и про прочее тоже.
Пока Серковский не решил переходить от какого-нибудь раза к правде про Марию, он говорил и сидел на стуле с розовым бархатным сиденьем. А этот стул стоял возле малюсенького столика с верхом из камня мрамор. По камню шли туда-сюда разные жилочки. Жилочки на камне были похожие на жилочки на грудях у девушки Эмилии, которую Серковский хорошо узнал у мадам Петуховой на Мариинском проспекте. Серковский даже хотел совсем не смотреть на стол, чтоб не сбиться, а смотрел, хоть и не сбивался. Адвокат есть адвокат.
И вот Серковский сидел и отдавался жилочкам и своему рассказу тоже.
Когда Серковский отдавался хоть жилочкам, хоть своему рассказу, в нем все тоже отдавалось и оставалось в таком положении до почти что благополучного выхода.
Справа от Серковского сидела Елизавета.
Когда Елизавета пришла слушать Серковского, она держала у себя в руках примерные туфли для Фаины. Елизавета ходила с атласными туфлями в руках не всегда. Получилось, что Елизавета вырвала туфли почти что из самого рта у Фаины, а выпустить из своих рук уже не смогла. А когда Елизавета не выпустила туфли, она начала держать их на своих коленях.
Елизавета была хорошо знакома с такими туфлями и знала, что их гладить даже еще лучше, чем целовать. Когда гладишь, можно своими пальцами дойти почти что до всего на свете. Тем более у туфлей внутри тоже гладкое.
Новиков сидел слева от Серковского и крутил у себя в руках карандашик. Карандашик почти что каждые две минуточки выворачивался из новиковских рук и падал на пол — то возьмет и упадет на сторону Серковского, то возьмет и упадет на сторону Елизаветы. Когда Новиков наклонялся за своим карандашиком, глаза Новикова упирались то в руки с туфлями, то в брюки с отдачей.
Почти что каждые две минуточки Новиков хотел откинуть карандашик на третью сторону, но сила к познанию природы человека в Новикове была сильней. Хоть при царизме никакого познания быть не могло.
Интересно, что при такой нагруженности Новиков пил черный чай без сахара.
Елизавета ничего не пила, а только смотрела сладкими глазками на графин с лимонадом, тем более руки у Елизаветы были сильно занятые.
Серковский тоже ничего не пил, хоть руки у Серковского были свободные. Руки у Серковского были свободные, а рот почти что не закрывался от слов. А человека устроили так, что открытый рот у человека не всегда принимает внутрь, а только когда человек не говорит.
Настал час которого-то раза, и Серковский замолчал, открыл рот и выпил целую чашку чая с лимонадом.
Елизавета заметила такой непорядок и спросила Серковского, что у Серковского происходит.
Елизавета спросила, может, Серковский вернулся из Батума больной. А если больной, так чем? Заразная или не заразная у Серковского болезнь? Если болезнь заразная, так через что именно?
Серковский честно переждал вопросы Елизаветы про свое здоровье и сказал, что сейчас будет рассказывать самое главное, главней мануфактуры и женского образования.
Серковский сказал: Мария — нечестная женщина, ребенок — незаконный, отец — посторонний совратитель господин Баранидзе.
Тут глаза у Елизаветы взяли и закатились без всех на свете чувств.
Сначала на ковер попадали атласные туфли, а потом попадала и сама Елизавета.
Если человеку суждено упасть, сначала это понимает то, что у этого человека держится в руках, и падает первей.
Особенно первей понимает такое кошка.
Серковский и Новиков кинулись к Елизавете.
Глаза у Елизаветы уже вернули себе чувства, хоть и смотрели вбок.
Серковский с Новиковым перенесли Елизавету на диванчик — весь из розового бархата.
Елизавета повернулась к диванской стенке и сказала, чтоб сейчас же выкинули из комнаты туфли, на которые она больше не может смотреть своими глазами.
Серковский взял и выкинул туфли за дверь.
Елизавета не повернулась, а своей спиной сказала Серковскому и Новикову, что, когда по городу пойдут разговоры, к какой женщине сватался Новиков и какую дочечку-сиротку пустил к себе в дом, будет сильный позор. Еще Елизавета сказала, что сейчас заранее умрет и советует Новикову тоже заранее умереть.
Елизавета заранее взяла и не умерла, а Новиков взял — и умер.
Наверно, сердце сильно много всего на свете наподсказывало Новикову, потому он не стерпел и поторопился.
* * *
Серковский имел привычку не теряться ни в какие минуточки своей жизни и даже чужой смерти. И в минуты смерти Новикова Серковский не потерялся.
Когда Новиков упал, где стоял, Серковский скаканул к Новикову.
Новикова уже не было в жизни.
Серковский хорошо знал Елизавету, потому сказал, что Новиков сильно устал и что пока Новиков себе отдыхает, Серковский доскажет свое, и все перевернется на хорошее.
Серковский уже сложил у себя в голове то с этим и не захотел терять будущую фаинскую копеечку, хоть еще не посчитанную и в руках не держанную.
А Серковский переворот получился такой.
Где город Батум, и где город Одесса. И кто такая Мария, чтоб слава про нее дошла оттуда сюда, если даже на соседних с Марией улицах никто ничего плохого про Марию не знает. А кто знает, тот живет себе не на тех улицах и будет тихонечко молчать, потому что имеет понятие о благодарности человека человеку. Тем более у того, кто знает, еще осталось много всяких дел в женском образовании.
Полиция и другое место тоже про Марию знает. А кто полицию и другое место спросит? Чтоб спрашивать и чтоб ответили, человеку надо иметь разум. Где разум и где человек. Это если не считать тех, кто умные. А с умными всегда можно договориться.
Елизавете надо оставить Фаину себе как воспитанницу. Тем более Фаина будет стоить недорого, а сиротке по людской справедливости, хоть и не по голому закону, можно твердой рукой вырвать капитал от наследника господина Баранидзе.
Елизавета слушала Серковского и тихонечко вставала со своих коленей, на которые раньше уже спустилась посмотреть на отдых Новикова. Елизавета не хотела мешать Новикову и потому не трогала его ни своей рукой, ни своей ногой.
Когда Серковский сказал про справедливость, Елизавета спросила, сколько это получится в деньгах.
Серковский сказал, что получится сильно хорошо. Если капитал вырвется, так опекунша в накладе не останется и прочее. Если ничего на свете не вырвется, тогда пойдет сиротка в приют, а людям скажется, что сиротка получилась сильно слабая на здоровье и послалась в лечебницу на долгие годы.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments