Всадники тьмы - Анхель де Куатьэ Страница 8

– Что такое?! – заорала Ильзе и вырвалась из его рук.

– Это ваша девушка? – осведомился мужчина, в которого Ильзе только что тыкала кием.

– Да, – сухо ответил Отто, продолжая безрезультатные попытки оградить Ильзе от собравшихся людей.

Отто должен был помочь ей немедленно покинуть кафе.

– Что тебе надо?! – орала на него Ильзе. – Кто ты?! Молокосос! Пошел вон! Оставь меня!

Она пробежала несколько шагов между столиками и остановилась в позе обругивающей клиента уличной проститутки:

– Не трогай меня! Как ты смеешь?!

У Ильзе началась настоящая истерика. В глазах стояли слезы, она бессильно махала руками, что-то кричала. Механически пыталась срывать с себя одежду. Она вела себя так, словно у нее начался приступ удушья. Но ее одежда не имела ворота, расстегивать или оттягивать было нечего. Поэтому рука Ильзе, безрезультатно ощупав горло, падала на грудь и топорщила корсет.

– Младший, – тихо, но четко повторил Отто.

– Ненавижу вас! Не-на-вижу! Сволочи! Скоты! Сутенеры!

– Боюсь, вы в одиночку не справитесь, – Отто почувствовал, как кто-то положил ему на плечо руку. – Надо вызвать… Я думаю, полицию.

Отто обернулся. Это был тот самый мужчина…

Их глаза встретились. Пауза. Недоумение. Удивление.

– Отто, – протянул мужчина. – Ты?..

Высокая, гибкая, в меру мускулистая фигура. Арийская внешность – благородное болезненно-белое лицо, большие голубые глаза, золотистые волосы. Длинные ресницы. Тонкие, изогнутые брови. За счет того, что глаза посажены глубоко, надбровные дуги кажутся массивными. Прямой, с небольшой горбинкой нос, хорошо очерченные скулы, квадратный подбородок с ямочкой. И улыбка чувственных губ. Улыбка, похожая на усмешку.

– Альфред?.. – Отто не верил своим глазам.

Лет десять или двенадцать тому назад, еще мальчиками, они учились в одной школе. Альфред – тремя годами старше. Странный, загадочный, он всегда был предметом всеобщего восхищения. Подчас даже зависти. Все признавали его необыкновенную привлекательность и поразительные интеллектуальные способности. Державшийся один, он постоянно был окружен целой свитой поклонников и воздыхателей, держащихся на почтительном расстоянии от своего кумира.

Об этом юноше постоянно ходили какие-то слухи, пугающие и будоражащие воображение подростков. Одни говорили об уникальных математических талантах Альфреда. Якобы от него даже отказался преподаватель. Случилось это после того, как мальчик, в ответ на замечание учителя, молча вышел к доске и расписал на ней несколько вариантов решения уравнения Лапласа. Другие рассказывали о его почти мистической способности влиять на других людей. Третьи – об извращенных сексуальных наклонностях Альфреда.

Но все это были только слухи. И Отто не знал, чему верить, а чему – нет. Так или иначе, он всегда с замиранием сердца смотрел на этого необычного юношу с болезненным, неровным румянцем на абсолютно белом, словно мраморном лице. Почему с замиранием сердца?.. Просто. Без какой-либо особенной причины. Странная, притягательная и одновременно с этим пугающая сила скрывалась в этом человеке.

Отто и представить себе не мог, что когда-нибудь Альфред, этот небожитель, вдруг подойдет к нему или просто обратит на него внимание, заметит. Нет. Разве Солнце светит плебеям?.. Нет, оно этого не делает. Но однажды это случилось.

К Отто стали задираться арабские мальчишки. Их семьи были временно расквартированы в соседнем квартале. Отто пришлось по-настоящему худо. Как-то раз его, словно дворовую крысу, загнали в угол. И вдруг, словно ниоткуда, появился Альфред. Он не стал защищать Отто, не стал драться с этими мальчишками, угрожать им. Он просто взял Отто за плечи и вывел его из «окружения». С тех пор никто из числа этих арабских подростков к Отто не приставал.

– Отто, как я рад тебя видеть! – на лице Альфреда действительно играла улыбка, искренняя, но очень грустная.

– Я… – Отто растерялся. – Вы помните мое имя? Я…

– Послушай, что с ней? – Альфред озабоченно прервал бессмысленное блеяние Отто и показал на Ильзе.

– Я не могу, прости.

Отто едва справился со своими чувствами. Встреча с Альфредом казалась ему странной, необъяснимой, невозможной. Ильзе нужно было немедленно увести отсюда. Он должен был это сделать, во что бы то ни стало. Сейчас. Через пару минут здесь действительно будет полиция, а это значит, что завтра… Нет, об этом Отто не хотел даже думать.

Ильзе упала на пол. Извиваясь всем телом, царапая себя, лягаясь и плача, она источала немыслимые ругательства.

– Извините! Простите нас! – прокричал Отто так, что в шуме возникшего в кафе хаоса его услышал каждый.

Отто подхватил Ильзе на руки и потащил к выходу. Продолжая, как заклинание, повторять: «Извините! Простите нас!»

Ильза била его кулаками, а потом буквально впилась ему ногтями в лицо. У Отто пошла кровь.

– Такси! Такси! – кричал он, оказавшись на улице.

Остановилась машина. Отто впихнул Ильзе на заднее сидение…

– Отто, я буду здесь еще пару часов, – услышал он и обернулся; на пороге Спирел-кафе стоял Альфред. – Если ты зайдешь, я буду рад.

– Да. Конечно. Хорошо, – сказал Отто, отчетливо понимая, что каждое из этих его слов – неправда. – Доброй ночи.

Отто сел в машину, к Ильзе, на заднее сидение и закрыл дверь.

– Ильзе, ваш адрес? – спросил Отто.

– Бергассе, двадцать один, – прорычала она.

– Бергассе, двадцать один, пожалуйста.

Первые две минуты Ильзе продолжала истерично орать. Потом она разрыдалась, обняла Отто и плакала, уткнувшись ему в плечо. Теперь она сидела надувшись, обиженная и оскорбленная. Прошло еще несколько мгновений, и она уже выглядела как обычно – холодная, статная, полная ненависти и презрения ко всему, что ее окружало.

– Ненавижу вас, – тихо сказала Ильзе.

Отто повернул голову и посмотрел на нее. В сумраке салона почти семитский профиль Ильзе, вычерченный на фоне окна, казался еще более заостренным и абсолютно синим. Черная тушь растеклась по лицу, от чего глаза походили на пустые глазницы покойника. Помада, размазанная вокруг рта, превратила его в вампирический.

Отто молчал. Еще в кафе Ильзе порвала ему ухо. Несильно, но кровь продолжала идти. Отто прижимал рану платком и ждал, что кровь вот-вот загустеет и остановится.

– Ненавижу вас, – повторила Ильзе. – Кто я для вас?.. Священная овца?

– Священная Супруга, – поправил ее Отто, стараясь говорить как можно тише, чтобы не привлекать лишний раз внимание водителя.

Ильзе усмехнулась:

– Нет, я для вас Священная овца. Я для вас – вещь, средство, игрушка. У меня нет моего мнения, моего права. Ханс говорит: «Ты никогда не любила». Может быть, он и прав. Но я хотела любить.