Океан. Черные крылья печали - Филип Жисе Страница 79

С непонятной оторопью смотрела Ангелика на своих собратьев по несчастью, с ужасом осознавая, что когда закончится вода, и она станет такой же – дикой и примитивной. Как же хорошо, что она отдала воду Алессандро! Вряд ли она смогла бы защитить остатки воды от тех, кто жаждал ее больше жизни.

После многих неудачных попыток (что было удивительно, так как под лодкой всегда водилась всякая рыбная мелочь) наконец-то повезло и Стивену. Он также поймал небольшого тунца, правда, при этом леской порезал руку, так как в отличие от Алессандро у него не было удочки (Алессандро сделал удочку, привязав леску к веслу). Пока перевязывал руку бинтом, Кирк и Эбигейл успели "выкачать" из тела рыбы всю воду. Пришлось Стивену довольствоваться остатками воды, так как последующие попытки поймать рыбу окончились для него безрезультатно.

А потом Алессандро придумал, как сделать острогу. Привязал к рукояти весла нож-мачете и давай охотиться на рыб. Не сразу, но все же удалось подцепить небольшую корифену, сновавшую под лодкой в поисках поживы. Какая же яркая оказалась у корифены расцветка: спина была окрашена в сверкающий сине-зеленый цвет, бока и брюхо отливали золотом с красноватым оттенком и синими пятнами, хвостовой плавник ярко-желтый, спинной – темно-синий.

А как заиграло тело корифены стоило ей оказаться на дне лодки, переливалось, меняя окраску от сине-зеленого до золотисто-желтого. Размерами корифена была побольше пойманных ранее тунцов и макрели, поэтому и мяса у нее оказалось больше. Алессандро даже съел пару кусочков. Судя по выражению лица, мясо корифены ему понравилось, поделился с другими.

Стивен, синьор Дорети и Кирк ели мясо, Эбигейл и синьора Полетте только обсасывали и выплевывали за борт, но вскоре им пришлось прекратить это делать, так как возле лодки начала собираться всякая живность, охочая до дармового мяса. Синьора Поллете испугалась, что такое сборище может привлечь акул к лодке. Решили, что кусочки мяса, из которого высосали воду, стоит собирать и бросать как можно дальше от лодки. Так, на всякий случай. Никогда не знаешь, кого они могут привлечь, корифену или белую акулу.

Ангелика, как и спавший Винченцо, не принимали участие в пиршестве. Пока что Ангелика была не готова к тому, чтобы сунуть в рот сырое рыбье мясо.

Вода у Ангелики закончилась в четверг тридцатого августа. Кого-то это даже обрадовало. Ангелике показалось, что не только Кирка и Винченцо, но и Эбигейл, Стивена, даже синьору Полетте. Кто бы мог подумать!

Проснувшись рано утром, девушка сделала последние три глотка из сосуда и готова была впасть в отчаяние. К счастью, рядом был Алессандро, он заставил ее съесть пару кусочков корифены, с других – только высосать сок. Какой же ужасной на вкус оказалась сырая рыба! Но только поначалу, вскоре Ангелика уплетала сырую рыбу с не меньшим удовольствием, чем жаренную или копченую.

Хуже всех пришлось Винченцо. Он не пил уже несколько дней, большей частью находился в полуобморочном состоянии, лежал на своем месте, что-то бормотал и хрипел сухим горлом. Ангелике было его жалко, особенно когда эгоистичный инстинкт самосохранения уступал, и сквозь него, будто солнце из-за туч, проглядывало человеческое сострадание.

В этот день, ближе к обеду, когда все спали, сморенные сном, Ангелика сидела на своем месте и наблюдала за Эбигейл. Та лежала между спящим Кирком и сопевшим Винченцо и обсасывала тельце небольшой рыбешки. Вдруг она оторвала кусок рыбьего филе и сунула его в рот Винченцо. Ангелика подумала, что на Эбигейл накатила жалость к Винченцо. Как же иначе объяснить этот поступок?

Винченцо что-то промычал и принялся двигать челюстями. Затем снова открыл рот, точь в точь как голодный птенец. Похоже, желание жить его не оставило. Эбигейл выколола глаза у рыбины и положила их Винченцо на язык. Тот так и не понял, что это было, проглотил и снова распахнул рот.

Странная улыбка заиграла на устах Эбигейл. Радости в ней было мало. Какая-то несовместимая смесь любопытства и злорадства. Эбигейл оторвала кусок рыбьей пасти и сунула в рот Винченцо. Тот только обсосал его, но есть не стал, языком вытолкал изо рта. Эбигейл не унималась, подхватила со своего ложа футболку, зубами оторвала кусок, сложила вчетверо и засунула в рот Винченцо. Тот начал жевать, но тут же выплюнул, что-то пробормотал и затих.

Эбигейл захихикала, заметила возле спящего Стивена рыболовецкую снасть, взяла ее в руку за крючок и кольнула им бедро Винченцо.

Ангелика увидела, как Винченцо вяло тряхнул ногой, точно комара гнал, промычал что-то невразумительное.

На месте укола выступила капля крови.

– Я знаю, чем мы можем заменить воду, – осклабилась Эбигейл, взглянула на кровь на бедре Винченцо, наклонилась и… слизала ее языком.

Глаза Ангелики расширились. Где-то глубоко внутри пробудилось возмущение.

– Что ты делаешь, Эбигейл? – прохрипела девушка.

– Я же говорила, что нашла, чем заменить воду. Разве тебе не понравилась рыбья кровь? – Эбигейл слизала новую каплю крови с ноги Винченцо.

Ангелику затошнило. Почему никто ничего не скажет Эбигейл? Это же ненормально пить кровь другого человека! Не вампиры же! Но кроме Ангелики никто ничего не видел. Стивен, Кирк и синьор Дорети спали. Синьора Полетте находилась где-то между явью и сном, глаза ее были закрыты, но иссохшие губы двигались, будто молитву произносили.

– Не хочешь попробовать? – спросила Ангелику Эбигейл, размахнулась и вогнала крючок Винченцо под кожу. Винченцо застонал от боли и затрепыхал ногой, точно рыба на крючке. Хотя в какой-то мере так оно и было. Он и в самом деле находился на крючке.

– Здесь много крови, нам всем хватит, – сказала Эбигейл, присосавшись губами к коже Винченцо.

– Перестань. Перестань, – Ангелика хотела закричать, но изо рта вырвался только хрип, попыталась закрыть глаза, чтобы не видеть этого безобразия, надеялась открыть их и увидеть, что это был всего лишь сон, кошмар, рожденный измученным и теряющим остатки влаги мозгом.

– Глупая, – Эбигейл вырвала крючок из тела Винченцо, тем самым заставив того застонать еще громче. Винченцо зашевелился и попытался приподнять тело на руках, будто собирался вставать, и это ему даже удалось, он тряхнул головой, будто прогоняя наваждение, обернулся, посмотрел на Эбигейл затуманенным взглядом и снова плюхнулся на дно лодки.

Эбигейл в тот же миг легла рядом, коснулась губами раны на ноге Винченцо и принялась сосать кровь. Отвращение исказило лицо Ангелики при виде блаженства, появившегося на лице Эбигейл.

– Что вы раскричались? – послышался голос синьоры Полетте. – Спать не даете. Ты что делаешь, Эбигейл?

– Я нашла замену воде, – Эбигейл открыла рот и показала кровь на языке.

– Ты что?! Спятила?! Отодвинься от Винченцо, и чтобы я этого больше не видела. Мы же люди, а не животные. Даже в таких ситуациях, как наша, мы должны оставаться людьми. Если бог пошлет нам смерть, мы примем ее, ибо такова воля его. Примем как люди. Осознающие и здравомыслящие, несломленные и человечные. Отойди тебе говорю от Винченцо. Оставь его в покое. Не тревожь его душу даже в столь тяжелый для нас час.