Сад вечерних туманов - Тан Тван Энг Страница 79

– А Чонг завтра женится, – сообщил как-то вечером Аритомо. – На какой-то девушке из Танах-Раты. Это его мать устроила. Он пригласил нас, но, учитывая, в каком ты состоянии, я счел за лучшее отказаться.

– Ты должен дать ему денег, – сказала я. – Положи их в красный конверт.

– Уже сделал, – сказал он, открывая судки.

К тому времени я была по горло сыта супом из птичьего гнезда, но помалкивала, не желая обижать его. Поэтому была очень удивлена.

– Что это? – спросила, заглянув в первую кастрюльку и уловив исходящий из нее запах.

– От А Чона. Морское ушко. Еще – суп из акульего плавника. И кусочек поджаренного на решетке лобстера. Похоже, его братец обеспечивает едой свадебный стол. Очевидно, владеет рестораном в К-Л. Я и знать не знал, что у него сводный брат есть. – Улыбка Аритомо была столь быстра и мимолетна, что я ее едва успела заметить.

– А ты знала?

В мой последний день в больнице сестра привела Магнуса в сад. Он нес букет лилий и широко улыбнулся, увидев, как Аритомо помогает мне передвигаться на костылях. Лилии он вручил мне.

– Малость поздновато подносить мне цветы, а? – с улыбкой произнесла я, когда мужчины помогли мне добраться до скамейки. – Меня завтра выписывают.

– Это от Фредерика. Он только два дня назад узнал о том, что случилось.

Некоторое время мы болтали о всяких пустяках. Не раз я замечала, что Магнус нервничает. Наконец он, обратившись ко мне, произнес:

– Вчера мне звонил твой отец.

– Уф, ради всего святого! Я уже попросила его не присылать шофера.

– Он не за тем звонил. Он хочет, чтобы я запретил тебе жить одной в Маджубе. – Магнус потер крепеж повязки у себя на глазу. – И после того, что произошло, Юн Линь, я вынужден был с ним согласиться.

– Вы просите меня выехать из коттеджа «Магерсфонтейн»? – резко выпалила я.

– Эмили упаковала твои вещи и перевезла их обратно в наш дом.

Я понимала, в какую неприятную передрягу он попал, и все же бешено злилась на него:

– Я поищу себе другое пристанище. Вне Маджубы.

Магнус беспомощно повернулся к Аритомо:

– Может, ты уговоришь ее быть хоть немного разумной?

Несколько мгновений Аритомо хранил молчание. Наконец произнес:

– Ты можешь жить у меня.

Я снова взялась за работу в Югири через месяц. Аритомо давал мне повседневные задания полегче, откладывая те, что потяжелее, на будущее, когда я наберусь сил. Магнус с Эмили пытались отговорить меня от того, чтобы жить в Югири. Я махнула на их увещевания рукой. Я понимала: люди станут языки чесать и через несколько дней слухи докатятся до отца, зато с того самого момента, как я переехала в Югири, я почувствовала себя закрытой ото всего мира, даже самых дальних его пределов. Невзирая на убийства, происходящие по всей стране, впервые за многие годы я ощутила умиротворение.

Только внешний мир не заставил себя долго ждать: я была глупа, полагая, что он не нагрянет, стороной обойдет…

Однажды утром, заканчивая занятия кюдо, я краем глаза заметила А Чона. Он стоял возле стрельбища и не проронил ни слова, пока Аритомо не выпустил вторую стрелу и не опустил лук.

– Люди у ворот стоят, хотят видеть вас, сэр.

Аритомо все свое внимание сосредоточил на матто: стрелы его чуть-чуть отклонились от центра мишени.

– Я никого не жду. Скажи им, чтоб уходили.

– Они просили передать вам, что приехали из Токио. Они из…

А Чон глянул на кусок бумаги у себя на ладони и попытался прочесть то, что было на нем написано. Но уловив нетерпение Аритомо, он передал бумажку мне. Я с трудом разобрала японские иероглифы и медленно прочитала:

– «Ассоциация по возвращению на родину павших воинов Императора».

Солнце выкатилось из прорехи в облаках. В отдалении птицы беззвучно слетели с дерева, словно листья, сметенные сильным порывом ветра. Аритомо оглядел стрельбище, словно увидел нечто, чего не замечал прежде. Благовоние, которое он возжег, чтобы отметить отведенный нам на стрельбу час, догорело до конца. Последний завиток дыма, уже ни с чем не связанный, таял в воздухе.

– Пусть подождут перед энгава, – распорядился Аритомо. Домоправитель кивнул и удалился.

Садовник обратился ко мне:

– Пойдешь со мной.

Повесив лук в глубине стрельбища, я, обернувшись, глянула на него в упор:

– Я не хочу встречаться с этими людьми.

И хотела пройти мимо, но он схватил меня за кисть руки, сжав ее на секунду, прежде чем выпустил. Подошел к урне с благовонием и тихонько дунул в основание пепла. Пепел разлетелся по краям урны и взлетел в воздух вокруг нее. Порыв ветра, пролетая мимо, подхватил его и рассеял в потоке света…

Женщина стояла поодаль от трех мужчин, все они внимательно разглядывали сад каре-сансуй и вполголоса делились впечатлениями. Все обернулись, когда Аритомо окликнул их: я была удостоена лишь взгляда мельком. Мужчины были в черных костюмах и галстуках приглушенных тонов, кроме одного, совершенно лысого и облаченного в обычный для священника серый наряд. Женщине было за пятьдесят, одета в отлично пошитые изумрудную блузу и бежевую юбку. Жемчуг вокруг ее шеи был изящен, как утренняя роса, высыпавшая на паутине.

Первый мужчина поставил на землю портфель, сделал полшага вперед и поклонился.

– Я Секигава Хисато, – представился он по-японски. – Нам следовало бы оповестить вас о своем визите заранее, и мы признательны, что вы согласились принять нас.

Ему было за пятьдесят, узкоплечий, он придавал себе важности, изображая руководителя группы. «Привычен, видно, к такому положению», – подумала я. Другие кланялись, когда Секигава по очереди представлял их. Бритоголового звали Мацумото Кен. Женщина, миссис Маруки Йоко, улыбнулась мне. Последний мужчина, Иширо Йуро, попросту безразлично кивнул.

– «Ассоциация по возвращению на родину павших воинов Императора» была создана четыре года назад, – пояснял Секигава, пока они размещались на татами вокруг низкого столика. Я почувствовала, как он задержал на мне взгляд, пока я усаживалась в позу сейдза [216]. – Мы посещаем все места, где наши солдаты сражались и погибали.

А Чон вышел на веранду с подносом чая. Как только Аритомо разлил напиток, Секигава принюхался к своей чашке и изумленно вскинул брови:

– «Благоухание одинокого дерева»?