У - Эрленд Лу Страница 79

— Мы дико далеко от дома, — говорит он. — Это не наши края. У нас там все совсем иначе. Хватит воображать, будто бы нам будет хорошо везде, где бы ни жить.

Мы живем в холодной маленькой стране, где совсем мало людей, где все испокон веков были земледельцами и рыбаками и трудились без лишней болтовни. И даже если мы стали капельку другими, во всех нас сидит изначальная закваска, так считает Эвен. От этого никуда не деться. И он с радостью ждет возвращения домой, где ему знакомы названия гор и озер, где он знает, в каких местах растет голубика и все такое прочее. Это дает чувство освобождения. И затем он напоминает мне эпизод, случившийся с одним из материных дядьев. Такие происшествия заурядны, но их иногда полезно вспоминать. Это не обязательно должно быть что-то значительное, важно, что это случилось с одним из нас. Дедушка и три его брата росли в крестьянской усадьбе под Тронхеймом. И вот как-то раз кто-то из братьев — уж не помню кто, — придя забирать коров с пастбища, обнаружил, что в стадо затесался лось. Он попытался прогнать лося, но тот заартачился и не пожелал уходить. Как видно, ему понравилось в обществе коров. Наверное, он почувствовал, что попал в дружескую компанию. Когда коровы подошли к загону, лось все еще был там, и маминому дядьке пришлось завалить его на землю. И он завалил лося.

Вот так и надо. Если и вправду мы можем сами выбирать, какие истории будем считать своими, то Эвену близка эта. Он чувствует, что она глубоко запала в душу и ему, и мне. У нас есть все, что нам требуется. Только это не сразу заметишь. Она живет там латентно, затаившись на дне. Вероятно, и мы смогли бы заваливать лосей, когда требуют обстоятельства. Но ведь это редко когда требуется. Нам редко выпадает случай себя испытать.

Мне хочется думать, что Эвен прав. Я бы тоже не прочь завалить каких-нибудь лосей. Но я не чувствую уверенности. У меня такое ощущение, что это за пределами моих возможностей.

Внезапно идиллию прерывает громкое ругательство, которое в фрустрации издает Эгиль. Мы с Эвеном как раз успели вовремя обернуться, чтобы увидеть, как он зашвырнул циркуль ко всем чертям в лесные заросли. Эгиль говорит, что плевать он хотел на то, делится угол на две или на три равных части. Честно говоря, мне тоже. Делящиеся на три части углы не заслуживают ничего, кроме презрения, говорит Эгиль. Презрения и больше ничего!

После столь огорчительного эпизода, похоронившего радужные надежды, мы занялись лечением волдырей от комариных укусов. Самые решительные перешли на гидрокортизон. Робким достаточно юракса. На тюбике с гидрокортизоном написано, что им нельзя злоупотреблять, он может быть опасен, но это уже не играет роли. Мы тут привыкли жить сегодняшним днем.

Пока мы намазываемся, Ким представляет блестящую и злую пародию на Хейердала. Он срывает первое попавшееся растение и говорит, что это древнее целебное средство, которое местные индейцы называют нкваме, и нам, белым людям, еще предстоит поучиться у туземцев. Интонация Кима чрезвычайно похожа. Он произносит всю фразу совершенно ровным тоном. Хейердал всегда так говорит. Держит и держит ровную интонацию. Все время на одной ноте. Бог весть почему!

Эгиль считает, что ирония поднимает настроение. Сейчас нас может выручить только ирония в крупных дозах, утверждает он и призывает нас следовать его примеру.

Я беру заступ и отправляюсь копать. Ведь именно это советовал нам Хейердал. «Копайте землю!» — сказал он. Было бы глупо не попробовать перед отъездом домой. Потом я смогу сказать, что я пытался. И меня не подловят журналисты и всякие типы, пристающие с глупыми вопросами. Я не очень представляю себе, где имеет смысл копать, а раз так, то решил начать с пляжа. Наверное, и в старые времена люди любили проводить время на пляже. Наверняка они купались и возились со своими лодками и уж, наверное, что-нибудь да обронили на протяжении веков. Например гребень или еще какую-нибудь вещь, которая подскажет нам, кем они были и чем занимались. Я копнул несколько раз, но ничего не нашел. Похоже, это бесполезно. Но я накопал большую кучу песка. Он лежит заманчивым холмиком и так и просится, чтобы его творчески применили, что-нибудь из него построили. Мне не потребовалось долгих уговоров. Вскоре я уже возвел замок и правительственное здание, а потом принялся возводить национальную библиотеку.

Подходит Руар. Он только что прочитал номер «Вога» от корки до корки и рассказывает, что нашел там двести семьдесят три фотографии различных девушек. В каждой есть какая-нибудь изюминка. Трудно указать, в чем она заключается, но с девушками всегда так. Мы редко когда можем отчетливо сформулировать, в чем состоит их притягательность. Примерно так же, как с едой. У нас недостает слов. Но все равно! Благодаря «Вогу» он унесся в мечтах далеко, он приятно провел время за чтением журнала, но когда поднял глаза, увидел, что он по-прежнему тут, все на том же дурацком острове. Это было как удар по морде. Ему требуется холодное обливание, но поскольку холодной воды и вообще ничего холодного в этих краях не водится, он решил пройтись, чтобы отдышаться. И вот он пришел. Строить из песка показалось ему очень заманчиво. Не надо ли мне помочь? А как же! Вдвоем всегда веселее.

Вскоре у нас уже была готова законченная инфраструктура с каналами и портовыми сооружениями, отелями и зданиями культурного назначения, объединенными с обширным университетским комплексом. Тут вам ОПС и О-цикл в прекрасном сочетании. Банки, школы, палата мер и весов. Подходят Эвен и Ингве. Эгиль присоединяется к нам и выстраивает сеть круглосуточных киосков. Ну какой город без киосков? Только представить себе, как мы зажили бы на острове, будь тут хороший киоск! Мы бы пробежались по полкам и купили все, что нам нужно. Того-сего понемногу, а если ты знаком с киоскером, он может подкинуть тебе бесплатно шоколадку или курева, а когда ты собираешься расплатиться, говорит: еще чего не хватало! А может быть, еще и кофе, и холодненького пивка. Эгиль все твердит, что ему чего-то не хватает. Похоже, он и сам толком не знает чего. Ну мы не мешаем ему болтать. На пляж заглядывает Мартин и строит масонскую ложу. Его всегда увлекали масоны и тамплиеры. У них есть тайные коды, которых никто, кроме них, не понимает. Мартин видел об этом телепередачу. Там сидел старичок и все время повторял: «Appletree Purple», делая маленькую паузу между «Appletree» и «Purple», а потом помолчал несколько секунд и спросил: «But what does it mean?» [60]Последним подходит Ким и прокладывает дороги и велосипедные дорожки и украшает скверы мелкими ракушками и каменными скульптурами, бесплатно созданными природой.

Мы построили город. Целый город, где есть все, что полагается. И это мы его построили.

Мы — не строившие Норвегию.