Не один - Отар Кушанашвили Страница 77

В соцсетях набирает обороты флешмоб «Я не боюсь сказать» против насилия над женщинами, запущенный журналисткой Анастасией Мельниченко. На актуальную тему высказался наш колумнист Отар Кушанашвили.

Я про таких женщин слышал и даже однажды читал, но ни разу доселе не видел.

И вот в Набережных Челнах меня познакомили с Екатериной, Катей, полной жизни дамой, приветливой, показавшейся мне одной из тех, кто умеет быть счастливой здесь и сейчас, в сию секунду.

Среди прочего, мы обсуждали сериалы, я сверх всякой меры восхвалял разные, дошел до «Тюрьмы ОZ» (возьмите, кстати, на карандашик), в этот момент все посмотрели на Катю, и Катя произнесла: «А вот про наши тюрьмы одну чепуху снимают». Я тихо, недоуменно: «Так вы..?» – «Да». И добавила: «Урода убила. Мужа». Мужа, с которым прожила одиннадцать лет.

В ее истории равно важны детали и интонация.

Сначала Гоша ее поколачивал, после стал бить, а уже затем стал бить смертным боем.

Такие истории всем знакомы: сначала поставит синяк, обругает последними словами, потом следовали цветы и серенады – и вулканическая, что в любимой киношке, сцена примирения.

Идиллии в таких случаях всегда обречены. Эйфория в таких случаях очень редко не разрешается катастрофой. Катастрофой в виде регулярных побоев с рефреном: «Я не хотел, это ты довела».

Это такая отвратная казуистика и тошнотная редукция одновременно (я, например, это по службе в армии знаю): сопротивление будет сломлено, избиения превратятся в сеансы все менее или более – зависит от конкретного урода и его конкретных фрустраций – ожесточенного унижения, начисто лишающего самоуважения.

Она даже заявления в полицию писала, но есть вечные вопросы, и один из них, как пепел Клааса, начинает стучать в человеческие сердца, когда возникает трудноразрешимая проблема, и ты обращаешься в полицию, а там тебя отшивают; и этот самый вечный вопрос звучит так: на хрен вообще такая полиция нужна? Которая либо раздраженно отмахнется, либо улыбчиво отнекается, либо, что омерзительнее всего, припрется, вкрадчиво пожурит насильника да еще и махнет с ним по стаканчику.

А потом – хоррор до утра. За то, что наябедничала, паскуда.

Гоша душил ее, сломал ей нос, носился за ней с ножом, и не раз, ломал ей ребра.

Потом ей было запрещено общаться сначала с родными, потом с подругами, а закончилось запретом на общение со светом белым в принципе. Этот запрет был возведен в ранг базового постулата.

Сопротивление утратило смысл, и жертва эгоистичного садиста-циклотимика превратилась в овощ, утративший даже способность плакать. Ужас стал повседневностью.

И, конечно, такой кошмар не укладывается в сознании сторонних людей, которые любят поучать и порицать.

Я сам не люблю, очень не люблю, когда в компании, заслышав подобную историю, а таких историй очень и очень много, непременно отыщется какой-нибудь ригорист и ну укорять да песочить: почему сносила? Почему деру не дала?

Известная история, страна советов, «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».

Куда бежать? Одной? Забитой? Без копья? К кому, если у всех каменные рожи? Все вмиг делаются очень разговорчивыми уже постфактум. Случилась беда – и тут на первый план выходят звонкоголосые схоласты в обществе софистиков.

Нижеозначенную метафору не я для красивости притянул, это катины слова факсимиле: это заколдованное царство, царь подмял тебя, обратил в рабов тебя и детей твоих, и единственный выход – отправить скотину к праотцам. Убить.

Вы знакомы со статистикой, сколько замечательных, мировых, первостатейных наших женщин сидят, убив ввиду невозможности и далее терпеть ужас, впав в состояние аффекта пресловутого?

Это не статистика, а хроника смертоносных неврозов, которые становятся имманентными, летопись результативного отчаяния, проще выражаясь – катастрофа.

Это в кино визионеры делают из факта мести артефакт, здесь скукожившаяся Катя против жупела с гошиным рылом – и понимание «все, я больше так не могу, лучше сдохнуть, чем дальше такое терпеть».

А дальше, дорогие дешевые моралисты, как повезет. А сколько боли в разразившемся сейчас флэшмобе «я не боюсь сказать»! Какая география: шар земной! Такая концентрация боли, что хоть лопатой разгребай.

И везде: «Сама виновата, довела…»

Гоша, как все закомплексованные уроды, вел себя так, как будто у него монополия на правоту, такие ублюдки не прячут за грубостью боль, нет, только комплексы, фрустрации, ущербность, они трусы, способные только слабых бить и разводить турусы.

Мы молчим, и Катя говорит: «Он орал, как всегда, что я уродина и мразь, и бил и бил, и я…я поняла: или сейчас, или… Добежала до кухни и схватила нож…

И не стало Гоши.

Сам виноват, довел.