Бытовая химия - Мил Миллингтон Страница 77

– Кэти Джеймисон? Это еще кто?

Хью наклонился ко мне и показал в окно на соседнее с «Макаллистер amp; Кэмпбел» здание.

– Кэти Джеймисон… – сказал он, – …из отдела защиты авторских прав… Сандра Баллок, Найджела Нельсон, Натали Имбрулия, Дженни Аггатер, Кирсти Уорк, учительница географии в школе у моей дочери, женщина, стоящая за прилавком в отделе мяса и сыров в супермаркете, золовка Мэри в Кинлочеви…

– Хорошо, хорошо.

– …Но главное, я никогда по этому поводу не выскакивал из штанов. Я никогда не спал ни с одной из них.

– Но ты бы сделал это, будь у тебя такая возможность.

– Нет. Никогда.

– Ты бы сделал это, не ври, гад!

– Нет, не сделал бы. Потому что Мэри, узнав об этом, бросила бы меня.

– Ara, a если предположить, что ты знал бы, что Мэри никогда об этом не станет известно?

– Невозможно такое знать.

– Гипотетически.

– Ну, если гипотетически я бы был уверен, что она никогда не узнает, я бы переспал с одной из них. Но отвлеченно я могу воображать это хоть сейчас.

– Вот-вот, так что, считай, ты спишь с Камерон Диас!

– Нет, потому что в реальности я никогда бы этого не сделал. Мэри узнала бы и бросила меня.

– Но это не меняет того факта, что ты этого хочешь, верно?! Сделаешь ты это или нет, что важнее – действие или намерение, это спор Сартра и Канта, правильно? По меньшей мере, ты должен признать, что это нерешимый вопрос философии и морали, и будет наивно, если ты скажешь, что раз и навсегда решил эту проблему сегодня утром, Хью.

– Хм…

– Разве не так?

– Ну, допустим…

– Так вот… – Я наклонился вперед и стал колотить пальцем по столу для усиления эффекта. – Так же и я – очень увлечен одновременно двумя женщинами, а все из-за случайного совпадения, что я лично знаком с ними обеими. Если говорить о морали, вполне можно поспорить, что я заслуживаю больше порицания, чем любой другой сексуально зрелый человек на этой планете, но я оказался в обществе, где измена наказуема для мужчины, и это аксиома. Господи! Вот так жульнические игральные кости. Даже ты не на моей стороне! Что я сделал такого, что так неправ?!

– Хмм…

– Скажи мне, что я сделал неправильно?

– Хмм…

– Я полный идиот, да?

– Хочешь чашку чая?

Я резко откинулся на стуле, внезапно почувствовав потерю всех сил и безумную усталость, и сказал хриплым шепотом:

– Да… да, спасибо.

Я звонил Джорджи беспрерывно, но ее мобильный был выключен. Я оставлял сообщения с просьбой перезвонить. Я был расстроен и… Я был подавлен и испуган, я хотел поговорить с ней: она бы могла меня выслушать и посочувствовать. Джорджи больше, чем кто-либо другой, знала, как я люблю Сару, гак что она смогла бы понять, как меня сбило с ног происходящее. А потом произошло нечто интересное: около девяти вечера Джорджи прислала сообщение такого содержания: «Мне нужно подумать обо всем».

Самым пикантным было мое знание, что по ее контракту она могла пользоваться мобильником бесплатно. Бросить меня, прислав текстовое сообщение, не стоило ей даже восьми с половиной центов, во что бы это обошлось мне, решись я ее покинуть? Это показалось мне фатально несправедливым. Меня подташнивало, колотило, каким-то образом я умудрился убедить самого себя, что я не так понял ее слова. Надо было очень постараться, имея подобные улики на руках, потребовались мощнейшие усилия воли, как вы можете себе представить. Не люблю хвастаться, но меня бросало достаточное количество женщин, так что смысл фразы «Мне нужно подумать обо всем» был прозрачен. Я ответил ей: «Ты хочешь сказать, все кончено?»

Чуть позже Джорджи ответила: «Я так не говорила. Просто мне нужно подумать обо всем».

То есть это явно был конец: она меня бросила.

Я бомбардировал ее, но ответа не получал. Я звонил постоянно, но попадал на голосовую почту. Вот такая жестокая вещь со мной произошла. В тот самый день, когда я понял, что мои отношения с Сарой могут кануть в Лету (конечно, я и до сегодняшнего утра знал, что это не шутки, но я все-таки не думал, что она настолько, эээ… серьезна, понимаете, действительно серьезна), в этот же самый день Джорджи оставила меня. Я не мог этого понять.

Да, очевидно, что Джорджи была амбициозна и ужаснулась от угрозы своему имиджу, но я просто отказывался принять, что она бросила меня так спешно и бессердечно, когда ситуация открылась. Джорджи не могла быть настолько бесчувственной и корыстной. Я занимался с ней сексом – я знал, какая она на самом деле. Довольно быстро я догадался, что, должно быть, агент заставил ее так поступить! Не нужно себя обманывать: нужно смотреть правде в глаза. Наверное, Джордж сидит сейчас в гостиничном номере со слипшимися от слез ресницами, охрипшим от рыданий голосом, нервная дрожь пробегает по съеженной спине, она вся на нервах. Она прижимает к себе мобильный телефон и безутешно глядит на сообщение, которое Пол заставил ее мне послать. И не может ему противостоять: Джорджи, конечно же, находилась под полным его контролем. Он рулил ее жизнью уже долгие годы, став почти вторым отцом, она не может ему сопротивляться. Нет сомнений в том, что корысть заставляет агента беречь то, что он вложил в нее. Что я мог сделать в такой ситуации? Ничего. Я уже видел, что Пол отнял у нее даже мобильный телефон и все мои сообщения попадали прямо к нему в лапы. Более того, Джорджи была Джорджи, и я не мог просто связаться с ней, как с обычным человеком. Вообще-то, если бы я попытался связаться с ней и делал бы это настойчиво, то Пол бы наверняка сдал меня в полицию как маньяка-преследователя. И что несомненно, если он сломал Джорджи внутренне, заставил ее сдаться, отречься от нашей любви и принять условия игры, то она уже потеряна для меня.

Теперь оставался один выход. Нужно было напиться до потери пульса и позвонить Саре.

Так что первым делом я очень-очень-очень напился. Первая стадия заняла около часа. Чтобы избежать садистских цен на напитки из мини-бара, я отправился вниз и заложил там фундамент опьянения. Я накачался самыми разнообразными напитками, включая пиво и крепкое спиртное. Эффект был сильным, так как вливалось все в совершенно пустой желудок. То есть не совсем пустой: после сорока пяти минут выпивания желудок скрутился от голода, и я смолотил три пакетика жареных орешков, которые, на мое счастье, продавались в баре. Потом я совершил экскурсию по собственному мозгу, чтобы изучить свое состояние, и отрапортовал сам себе, что я «не пьян», а просто «расслаблен и, наверное, испытываю легкое головокружение». Но все-таки я подумал, что выпил уже достаточно, чтобы подняться наверх и продолжить. Со мной в лифте было еще несколько гостей, но мне хватило ума двигаться медленно и размеренно. Я медленно и размеренно шагнул в лифт и медленно и размеренно нажал кнопку нужного мне этажа, так что я сомневаюсь, что гости хоть чуть-чуть заподозрили, что я выпил. Мне вполне удалась моя маленькая хитрость, а как только двери лифта закрылись, я исчез из их поля зрения, поэтому было уже неважно, что до номера я шел, отскакивая от стенки к стенке.