Испытания любимого кота фюрера в Сибири - Михаил Башкиров Страница 76

А то сообразительный ветеран понял бы, что на шоссе погиб не элитный тевтонец, а бесхозный кошак, и организовал бы прочесывание близлежащей местности с обследованием подвалов.

Аристократ, будучи обнаруженным, с триумфом вернулся бы с того света в собственные апартаменты.

Но начальник охраны не задержался возле микрорайона и устремился в центр.

Пустующая квартира покойной матушки годилась для отправного пункта.

Старушка полгода назад тихо и мирно, без особых финансовых затрат покинула этот мир.

Единственный сын, редко бывающий в гостях, оплатил похороны, но так и не появился ни в зале прощания, ни на кладбище.

Начальник охраны терпеть не мог ухоженных покойников, катафалков и рыдания соседок.

Оставив машину под окном, великовозрастный сирота поднялся в квартиру.

Вещи, мебель, телевизор и холодильник забрали дальние родственники.

В двухкомнатной пустоте остались лишь походная раскладушка и одинокий стул.

Приняв горизонтальное положение, начальник охраны стал анализировать, почему сразу после разговора с хозяином решил отправиться именно сюда, и ни в какое другое место.

И вспомнил слова матушки о чокнутой подруге, которая повадилась каждое утро устраивать в сквере кормежку бездомных кошек. Подруга тратила пенсию на молочные сосиски в красивой вакуумной упаковке, так как резонно считала, что специальные консервы изобилуют нежелательными добавками, а сухие корма провоцируют образование камней в почках и мочевом пузыре. Раздача сосисок проходила семь раз в неделю и всегда точно по расписанию. Иногда кормилица прихварывала, но кошачья орава упорно собиралась в назначенный утренний час.

До сквера от квартиры было не больше сотни шагов.

Можно, не опасаясь автомобильных пробок, спокойно подъехать и через бинокль провести кастинг.

Начальник охраны проверил, заперта ли дверь на засов, скинул тяжелые ботинки, положил ремень с кобурой на стул, рядом пристроил тунгусское лассо и, уткнувшись лицом в ладони, мгновенно уснул.

Старушка, ушедшая в небытие, оказала помощь сыну.

17. Господствующая высота

Тевтонец, чудом избежавший нелепого, трагического финала, крепко усвоил колбасный урок.

В городе нельзя доверять человеку.

Теперь Аристократ знал, что больше никогда не притронется к людской еде.

Голодный, но живой потомок любимого кота фюрера основательно устал от слишком большого количества событий.

Недолгое пребывание на свободе оказалось намного насыщенней, чем годы, проведенные за бетонным забором усадьбы в комфорте и уюте.

Таежные скитания.

Дуэль с упрямым браконьером.

Трагедия на шоссе.

Авантюра с багажником.

Собачья засада у пустыря.

Затхлый подвал.

Нашествие юных клееманов.

Встреча с котенком.

Неудачная охота.

Безрезультатное дежурство у супермаркета в ожидании подачки.

Инцидент с отравой.

Риск и внезапные угрозы стали неотъемлемой частью дальнейшего существования немецкого кота в сибирском городе.

Тевтонец не стал множить список опасных приключений, а пустился на поиск убежища, чтобы переждать ночь без помех.

На окраине микрорайона, недалеко от дороги, которая отделяла жилой массив от конгломерата частных капитальных гаражей и территории молокозавода, торчал одинокий старый тополь.

Толстое дерево привлекло Аристократа солидностью, высотой и развилками ветвей.

Кот, прежде чем штурмовать ствол, покрытый наростами, провел тщательную визуально-слуховую разведку.

В раскидистой кроне шебуршилась только пара мелких птиц.

Остальные удобные места, на высоте, недоступной собакам и людям, были вакантны.

Появился шанс без лишних проблем дождаться рассвета.

Аристократ, вскарабкавшись до приемлемого уровня, зафиксировал четырьмя лапами надежную позу для крепкого сна.

Тевтонцу не снилось ничего – даже завтрак, обед и ужин, оставленные в особняке нетронутыми.

Длинный-предлинный день и не менее длинный вечер остались позади.

В полные и безоговорочные права вступила тихая лунная ночь.

Затененная высота гарантировала элитному беглецу качественную релаксацию и полноценное восстановление.

Но Аристократ, не знающий всех тонкостей существования в городской обстановке, допустил еще одну и, возможно, самую большую ошибку, выбрав для ночевки одинокое дерево.

С восходом солнца надежное высотное убежище могло стать коварной западней.