Духовные скрепы от Курочки Рябы - Александр Никонов Страница 76

Как выглядел Христос, никто не знает. Никаких описаний и изображений его внешности до нас не дошло.

«Телесный вид Иисуса Христа нам неизвестен», — говорил во II веке один из создателей христианства как религии, епископ Лионский Ириней. Именно ему христианство обязано своей разработанной доктриной. Многочисленные первохристианские источники, пройдя через его руки и его идеологическое сито, превратились в тот Новый завет, который мы знаем.

Любопытно, что Ириней был тесно знаком с епископом Смирнским Поликарпом, который был учеником христова апостола — Иоанна Богослова. Отсюда следует, что сам Иоанн, прекрасно знавший Иисуса, так и не проболтался своему ученику Поликарпу о том, как выглядел Иисус. Ничего удивительного в этом нет. Первые христиане считали внешний вид Иисуса совершенно неважным. В этом смысле их христианство было свободно от фетишизма и любопытства, в нём главенствовала идея, а не мишура.

Говорить об облике Иисуса, а тем более спрашивать людей, лично его знавших, как он выглядел, считалось нетактичным. Главное, что он проповедовал, а не как выглядел! Поэтому первые два столетия христиане Иисуса вообще не изображали. Объяснение — в генезисе христианства: христианство отпочковалось от иудаизма, а эта религия запрещала рисовать людей и животных.

Но какой-то лэйбл, какой-то значок для обозначения «своих», требовался. Поэтому когда во втором веке иудеев разбавили язычники, влившиеся в движение, строгие иудейские запреты на изображение стали постепенно размываться. Это произошло так…

Поначалу значком христиан была аббревиатура, которую они писали на стенах и которая расшифровывалась как «Иисус Христос Сын Бога Спаситель» (Iesous Christos Theos Yios Soter). Аббревиатура выглядела следующим образом: Ichthios, а по-гречески это слово означает «рыба». Так как люди ленивы и потому склонны к редукции, они, чтобы не писать каждый раз кучу букв, начали рисовать схематическое изображение рыбы. Буквально двумя скобками.

Христиане даже сами себя одно время сравнивали с рыбами: «Мы, христиане, — малые рыбы после образа нашей Рыбы, то есть Иисуса Христа, рождены в крещенской воде».

Чуть позже появилось ещё одно изображение: человек, несущий овцу на плечах. Типа, Господь — пастырь, а мы — его овцы пасомые. Пока что этот схематический пастух был чистым символом, а не персонально Христом. Но если однажды появилось изображение человека, оно неминуемо должно было конкретизироваться до личности.

Однако как рисовать того, чей облик неизвестен?

Христианство зародилось как религия маргиналов — нищих, алкоголиков, прокажённых, мытарей, инвалидов и прочих представителей социальных низов. И эти низы спроецировали Спасителя под себя, тем паче что христиане декларировали пренебрежение к телесной плоти. «Плоть и кровь царства божьего не наследуют», — писал Иоанн. Поэтому Иисус представлялся первохристианам как человек отвратительной внешности, который взял на себя не только все внутренние грехи человечества, но и все его телесные уродства. Считалось, что Христос был мал ростом, кривоног и безобразен.

В конце II века философ Цельс, исследовавший христианское учение, дал развёрнутую и весьма впечатляющую критику этой иудейской ереси. В частности, он писал: «Люди рассказывают, что Иисус был плюгавеньким человечком, маленького роста. Он имел столь некрасивое лицо, что оно вызывало у всех отвращение».

В начале III столетия римский богослов Тертуллиан из Карфагена (настоящее его имя Квинт Септимий Флоренс), исходя из господствовавших тогда идеологических соображений, так обосновывал внешний облик Иисуса: «Внешний вид Иисуса Христа был лишен какой бы то ни было красоты и привлекательности».

Возможно, ещё и по этой причине первые христиане своего кумира не рисовали, ведь нарисовать кривоногого уродца означало бы намалевать на своего бога карикатуру, выставив его посмешищем перед нехристианами, которые и так относились к первым христианам с иронией и презрением.

Первые изображения Иисуса появляются только в начале IV века. И они вовсе не безобразны! Правда и совершенно не похожи на того Христа, к которому мы привыкли. К четвертому веку христианство уже переросло иудаизм и Иудею, в христианские секты входили теперь по большей части не евреи. И потому типаж Христа отразил преобладающую «породу»: в нём не было ничего иудейского. Христа изображали как обычного римлянина, гражданина империи — коротко стриженного, без усов и бороды, в тунике или тоге. По той же причине в среднеазиатских республиках СССР Ленина норовили нарисовать узкоглазым: чтобы выглядел «своим».

Ничего не поделаешь, массовость — это «опопсовение». Практика молодого, малочисленного и строгого христианства запрещала рисовать Христа. Но массовый наплыв людей в набирающую популярность модную религию сделал своё дело. Фанаты (без разницы, Христа, Ленина или какого-нибудь певца) хотят иметь портретик своего любимца на стене, и они его получают. Рынок есть рынок, и религиозный рынок в этом смысле ничем от других не отличается…

Когда христианство вышло из катакомб и из секты упёртых отморозков стало государственной религией, оно начало приобретать имперскую стать и свойственную государственной религии помпезность. Христианство стало обрастать мишурой ритуалов, рядиться в серебро и золото, становиться общественным институтом со всеми его психологически-субординационными приблудами, свойственными социальной иерархии. Естественно, не обошлось и без революции в представлениях о внешности Христа. Государственной религии не нужен был кривоногий уродец, он не был достоин той великой структуры, которой стала церковь. Несолидно иметь своим символом какого-то плюгавенького человечка. Поэтому основоположника решено было подкорректировать в сторону большей эстетики. Сделать Иисусу, так сказать, ребрендинг. И из Христа сотворили знойного красавца, бич-боя.