Никола Тесла. Портрет среди масок - Владимир Пиштало Страница 76

— Вести о моей смерти несколько преувеличены, — цитировал он Марка Твена.

А после лекции?

Хлынули вопросы:

— Аморален ли психоанализ?

Фрейд ответил на вопрос вопросом:

— Аморальна ли природа?

— Что происходит с сознательной частью существа?

— Эго часто играет абсурдную роль циркового клоуна, который пытается жестами показать публике, что на ринге все происходит под его руководством. Но ему верят только самые маленькие.

— Можно ли сказать, что в вашем мире нет прощения, что это злой мир без любви?

— Вы поддерживаете свободную любовь и отмену всех запретов?

— Я женатый человек, — отвечал Фрейд.

Когда все закончилось, к нему подошел состарившийся Уильям Джеймс, который основал в Гарварде кафедру психологии богов. Джеймс зарыл утиный нос в платок, высморкался и сказал, что будущее психологии, скорее всего, за исследованиями Фрейда.

Гость прослезился, когда его объявили почетным доктором.

— Это сон наяву!

* * *

Прищурившись, он с горечью посмотрел на молодого человека, который брал у него интервью:

— Нет, я никогда всерьез не стремился стать писателем. Спасибо, что вы так высоко цените мои литературные опусы.

Друг Теслы, Джордж Сильвестр Вирек, растянув толстые губы в улыбке, спросил:

— Почему вы говорите, что свобода мысли мизернее, чем можно предположить? И что, возможно, вообще нет никакой свободы?

Гость опустил глаза:

— Потому что ее, вероятно, нет.

— Вы когда-нибудь думали эмигрировать в Америку?

— Да, когда я был молодым нищим доктором.

Вирек записывал ответы в клетчатый блокнот сверкающим вечным пером.

— Мир — дикий танец кривой старухи, скрывшейся под маской бдительности, — переводил он слова Фрейда на язык поэзии. — Люди спят, и по жизни их несут бумажные змеи. Либидо — конь, запряженный в наши устремления. Невроз чаще всего — плод компромиссов. Симптомы перескакивают от факта к факту, уводя психоаналитическую погоню все дальше и дальше от причины. В двуличной действительности душа отказывается торговаться, придерживаясь собственной правды, и по этой причине страдает.

— Что венский волшебник увидел в Америке?

— Манхэттен, — записывал Вирек ответ. — Кони-Айленд. Центральный парк. Чайна-таун, еврейский квартал в Лоуэр-Ист-Сайд. «Графа Монте-Кристо» в кинотеатре.

— Вам что-нибудь мешало? — оскалился Вирек.

Фрейд замолчал. Он сам привык быть тем, с блокнотом.

Откашлялся и ответил:

— Из-за тяжелой американской пищи мне пришлось в течение одного дня придерживаться диеты.

И не только это…

Он забыл рассказать Виреку о том, что организовал в Вене группу своих единомышленников — и теперь они как крепость в осаде — и что распахнутые двери Америки, как двери домов, так и двери в туалет, очень удивили его.

* * *

Когда они уже слегка утомились, поэт неожиданно спросил волшебника, знаком ли тот с его другом, Николой Теслой.

Фрейд нахмурился, потому что у него погасла сигара.

— Австрияк, который пальцами мечет молнии, — ответил он, потянувшись за спичками. — Припоминаю, как из него делали звезду французские и английские газеты.

Он выдохнул колечко дыма и всмотрелся в Вирека. Он слышал, что этот парень с продолговатой головой и лягушачьим ртом не просто журналист, но и поэт-символист, автор романа о вампирах. Его называли и новым По, и американским Оскаром Уайльдом. Он слышал о его связях с германским императорским двором. Вирек и в самом деле был внебрачным внуком Вильгельма I и в соответствии с этим мог стать нелегитимным кайзером.

Моложавый доктор, лицо которого казалось вытянутым за счет прически, на секунду появился в дверях.

— У Ференци забавная улыбка, — заметил Вирек.

Они сидели в уютных кожаных креслах в сумрачной библиотеке университета Кларка. Кресла пахли курагой. В синем дыме атмосфера библиотеки напоминала спиритический сеанс. За окном звенел полдень.

До Фрейда Вирек взял неформальное интервью у Кэтрин Джонсон.

Она рассказала ему о детских полетах Теслы, о возможности передачи изображения на расстояние, о хрупкости и огромной жизнеспособности, преодолевшей болезнь, которая предшествовала знаменитому открытию в парке Пешта…

Фрейд пускал последние дымы доминиканской сигары.

Хм, это было похоже на превращение куколки в бабочку и на шаманский экстаз, описанный Михайловским и другими русскими учеными.

Постой-ка, что говорил ему Юнг?

По привычке он схватился за блокнот.

Полусакральное состояние нарастающей интенсивности личности, способность магнетического воздействия на людей и на изменение законов. Отказ от регулярной работы — такой человек — или король, или нищий.

Такой человек не обязательно связан с религией. Он сам религия. У бурят и на Алтае молния играет важную роль при отборе таких людей. Если душа улетит на запад, он становится черным шаманом, если на восток — белым.

Все сходилось. Пара «добро — зло» суть природа этого дара, который не выбирают. Болезненность перед инициацией или в детстве. Состояние, близкое к эпилептическому припадку, опыт травматического экстаза. Глубокие сны. Смерть и возвращение. Полеты в небе или под землей на эпическом пути за знаниями, необходимыми племени. Постоянная сверхчувствительность. Молнии.

«Шаман! — начертал Фрейд на линейках блокнота. — Викторианский шаман!»

Неофициальный биограф Теслы больше не мог сдерживаться. Он рассказал все, после чего задал вопрос, ради которого напросился на интервью.

— Я должен спросить вас: не кажется ли вам, что он самым грубым образом украл благословение у библейского Иакова? — вымолвил он наконец. — Что он убил брата?

— Это ясно! — воскликнул Фрейд.

С подергивающейся складкой в уголке рта он объяснил, что…