Три позы Казановы - Юрий Поляков Страница 76

За советом влюблённые едут к Юлиному деду в Дом ветеранов спецслужб ГРУ. Степан Митрофанович – генерал-лейтенант в отставке, в прошлом – начальник сверхсекретного отдела ГРУ. Отец Юлии, талантливый молодой учёный Игорь Степанович, женился в студенчестве вопреки воле отца на свистушке-однокурснице Аньке Альпенгольд и был несчастен в браке. Однажды, узнав об очередной курортной измене жены, он помчался выяснять отношения в Сухум и сорвался в пропасть на Военно-Грузинской дороге. Генерал проклял сноху и никогда с ней не общался, но внучку любил, воспитывал, баловал. Похоронив жену, генерал переехал в элитную богадельню, а внучке отписал всё, что у него было, – квартиру на Плющихе. Скажете, мало? Ну а какие особые богатства мог скопить советский генерал на службе Отечеству, если не продавал американцам секреты, а чеченцам – ракеты «земля – воздух»? Вспомните перестройку, несчастного маршала Ахромеева, которого журналюги опозорили, раззвонив, что у него на даче целых два холодильника. Целых два в то время, как у простых советских людей – по одному. Не выдержав позора, полководец повесился в своём кремлёвском кабинете. Да, у Степана Митрофановича была хорошая зарплата, премии за удачные операции, паёк, лечебные – и всё. В 1991-м его вышибли в отставку вместе с Шебаршиным, сбережения сожрал свинья Гайдар, пришлось продать и дачу…

Итак, любящая внучка привозит к деду своего окончательного мужчину. Дом ветеранов скрыт за высоким бетонным забором, КПП охраняют двухметровые верзилы в крапчатых беретах, они долго и дотошно проверяют паспорта влюблённой парочки. Кириллу это в диковинку. Но вот их впускают, и они идут по липовым аллеям к белому с колоннами барскому дому. Навстречу им попадаются бодрые старички в спортивных костюмах, с некоторыми Юля вежливо здоровается, она ведь часто навещает деда. В лысых и седых головах пенсионеров плаща и кинжала спрятаны такие научные открытия, такие геополитические секреты, такие агентурные тайны, что, выскочи всё это наружу, рухнут с треском правительства, карта мира перелицуется, как старый лапсердак, а репутации великих вождей рассыплются в зловонный прах. Но старикам приказано молчать, и они молчат, с интересом рассматривая нового кавалера внучки своего соратника. Раньше она приезжала с неприятным лысым типом, нетерпеливо поглядывавшим на свой брегет размером с консервную банку. Теперь они оценивают, перешёптываясь, Кирилла, смущённого таким вниманием.

– Смотри! – тихо говорит любимому Юлия.

– Что, что такое?

Мимо провезли в кресле древнего старика, похожего на хорошо сохранившиеся мощи. Здесь его все зовут Мартын Мартынович. Но на самом деле это наци номер два Мартин Борман, самый секретный советский разведчик, чудом выбравшийся невредимым в 1945-м из бункера рейхсканцелярии… Нет, это я погорячился: Борман не может прожить сто двадцать лет. Ладно, пусть вместо Бормана будет Артур Аксман – вождь гитлерюгенда. Ему в сорок пятом было всего тридцать два, мог бы и дотянуть до наших дней. А обитатели ДВНФ зовут его Артур Артурович.

Так вот, наша Юля ведёт Кирилла к дедушке. Во-первых, она хочет устроить смотрины, а во-вторых, надеется на помощь и защиту. И вот они входят в скромную комнату. На стенах фотоснимки, запечатлевшие генерала с великими мира сего. Отдельно – портрет покойной жены. Немного антиквариата, книги. На тумбочке – Библия и мемуары Судоплатова. Юля целует деда, вручает торт, бутылку португальского вина с тонким намёком на одну из давних секретных командировок старого разведчика и представляет ему смущённого Кирилла. Генерал долго смотрит на него и затем спрашивает:

– Значит, вы художник?

– Да, Степан Митрофанович.

– Хорошая профессия! Отличная крыша для нелегала. Сколько мы авангардистов, якобы гонимых тоталитарным режимом, к супостатам забросили! Того же Гришу Гузкина, агентурная кличка Маляр. Одна беда, ненадёжные они, эти авангардисты! А Гузкин, тот сразу перебежал в ЦРУ. Хотели мы ему сначала автокатастрофу устроить, но не стали руки марать…

– Дедушка, Кирилл – реалист! – вступилась за любимого внучка.

– Ну, это меняет дело! Как говаривал Сен-Жон Перс, «традиция требует таланта, а для новаторства достаточно нахальства», – произнёс генерал и пошёл заваривать чай.

– Он знает Сен-Жон Перса? – удивлённо шепнул любимой Подрамников.

– Он знает всё! – ответила гордо Юлия и была права: образование разведчика в сравнении с тем же писательским – это Байкал рядом с сидячей ванной!

– Ну-с, рассказывайте! – приказал ветеран, разливая по тонким антикварным фарфоровым чашкам ароматный улунг (1000 юаней за унцию), которым старика снабжал правнук генералиссимуса Чан Кайши, ему когда-то генерал оказал большую услугу.

Мудрому деду Кирилл сразу понравился. Черевкова, между нами говоря, он терпеть не мог, даже на свадьбу не пошёл – только в загс. За чаем Юля и поведала деду о страшной опасности, нависшей над ними. Пока речь шла о сернокислотных чудачествах Аниты, старый гэрэушник лишь посмеивался в усы, ответствуя: «Это не беда, я позвоню Лёше!» Когда ему доложили, как ревнивый изменщик Черевков натравил на художника злых хинкальщиков, бывалый нелегал только покачал головой и успокоил: «Это полбеды, я попрошу Леонида Борисовича». Но, заслышав про козни олигарха Тибрикова, Степан Митрофанович нахмурился и помрачнел: