Рай на заказ - Бернард Вербер Страница 75

Тристан подождал, пока Б успокоится, и вновь попытался приблизиться к ней, но девушка поспешно отступила, словно его движение вызвало у нее какое-то мучительное воспоминание.

Первый год обучения в братстве подошел к концу, и Тристан совершенно забыл о жизни, которую вел до того, как попал на островок с маяком в открытом море у побережья Карнака.

Он строго соблюдал правило: сочинять по одному анекдоту в день. Подобно натренированным мускулам, его творческие способности день ото дня крепли и становились все более гибкими. Чем больше он писал, тем неотразимее становились концовки его анекдотов. В них все сильнее чувствовалась рука мастера. Б научила его применять «правило воздушного шара»: выбрасывать все лишнее, чтобы набрать высоту.

Занимаясь со своей наставницей, Тристан обнаружил, что некоторые болезни можно лечить с помощью специально предназначенных для этого анекдотов. Одни анекдоты действовали на сердце, другие – на легкие, существовали особые анекдоты для горла, селезенки, печени, для иммунной системы организма... Мастера Великой Ложи Юмора в бледно-розовых одеяниях лечили даже такие психические расстройства, как агорафобия, депрессия или лунатизм.

Тристан совершенствовал мимику, голос, дыхание, движения глаз, которыми сопровождался анекдот. Все, чем раньше он пользовался неосознанно, а теперь – с полным пониманием того, для чего это нужно.

– Воздействие анекдота подобно удару саблей, – объясняла Б. – Он может слегка оцарапать, может нанести серьезную рану, а может и отрубить руку.

Б никогда не рассказывала анекдоты собственного сочинения и ограничивалась тем, что указывала, как можно улучшить свежие творения ее ученика. Если продолжить сравнение с саблей, то она позволяла Тристану опробовать свое оружие на тех, кого она лично выбирала для испытаний. Так он учился определять остроту своих шуток и серьезность нанесенных ими ран.

– Ну-ка, попробуйте рассмешить вот этого человека, – приказывала Б, а потом говорила: – Я хотела посмотреть, засмеется ли он, потому что он потерял всю семью при обстоятельствах, сходных с теми, что в вашем анекдоте.

Затем Б предлагала испытателям самим рассказать анекдот Тристана, чтобы проверить, поняли они его или нет.

– Видите, господин Маньяр? Он решил, что под камнем прятался гном. Он совершенно извратил суть анекдота. Выражайтесь яснее...

Или:

– Анекдоты о заиках должны быть бедны подробностями и выразительными средствами. Они должны заставить смеяться и заику.

И тут же привела заику, чтобы Тристан рассказал ему свой анекдот. Следуя тому же принципу, Тристан рассказывал слепым анекдоты о слепых, а людям, страдающим амнезией, – анекдоты о провалах в памяти.

– Что делать, если, рассказав анекдот до середины, вы чувствуете, что слушателям не смешно? – спрашивала Б.

– Когда я был комиком, я в таких случаях на ходу менял концовку.

– Очень хорошо. Продолжайте в том же духе. Всегда стремитесь к тому, чтобы в конце раздался взрыв хохота. Даже если кажется, что у вас ничего не выходит. Нужно биться до последнего. А что вы сделаете в случае полного провала?

Тристан сделал непринужденный жест:

– Буду смеяться над самим собой...

– Или нагнетать напряжение с помощью другого приема.

Иногда Б снова рассказывала Тристану легенду о смертоносном Абсолютном Анекдоте. Вместе они пытались представить, какой должна быть последовательность слов, чтобы всегда вызывать остановку сердца у слушателя. Б утверждала, что «Monty Python» [57]в одном из своих скетчей в «Летающем цирке» намекнули на существование столь разрушительного способа шутить.

Как-то раз, когда Тристану удалось сочинить особенно удачный анекдот, Б не смогла удержаться от смешка.

– Простите, вырвалось, – призналась она.

Тристан был очень горд:

– Этим анекдотом я бы победил вас, верно?

– Возможно. Браво. Я совершенно не ожидала подобной концовки.

Их глаза встретились.

– Полагаю, вы готовы создать шедевр, – сказала Б. через некоторое время.

– Шедевр?

– До того как ученик примет участие в поединке и, возможно, получит право вступить в братство, он должен создать шедевр – как в любом французском сообществе ремесленников или людей творческих профессий. Вы должны придумать свой лучший анекдот.

Внезапно Тристана охватило доселе незнакомое чувство – страх.

Девушка заметила это и пожалела его:

– Сначала поужинаем. Идемте, сегодня вечером я разрешаю вам поужинать со мной за одним столом.

В зале – гораздо более удобном и уютном, чем большая столовая, где обычно обедал Тристан, – было людно. Члены братства беседовали, сидя за столами по двое. Тристан заметил, что никто не смеялся и не шутил. Все здесь слишком хорошо понимали значение юмора, чтобы использовать его походя, за едой.

– Что привело в братство вас, мадемуазель Б?

Девушка посмотрела ему в глаза:

– А вас, господин Маньяр?

– Меня? Я чувствовал, что всем пресытился. Я хотел, чтобы моя жизнь вновь обрела смысл. Мне казалось, что я не на своем месте и не заслужил славы, которой пользуюсь.

– Похоже на правду. Ваша порядочность делает вам честь, это крайне редко встречается у комиков.

– Можно обманывать других, но себя не проведешь. Я не так глуп, чтобы судить о себе только по тому, что думают обо мне журналисты и зрители.

Б одобрительно кивнула:

– Неплохо... для мужчины.

– А вы, мадемуазель Б? Что заставило такую умную девушку запереться в бункере, над которым бушует океан?

– Вы действительно хотите знать, почему я здесь? Я скажу вам это. Из-за моего отца.

– Это Великий Магистр?

– Нет! Мой отец никогда не бывал здесь. Но он был великим комиком. Имя Гонтран вам что-нибудь говорит?

– Конечно! Гонтран... Он умер от рака, верно? Лет десять назад.

Б смотрела куда-то вдаль, на ее лице появилось отрешенное выражение.

– Это случилось в Париже. В большом концертном зале. В «Олимпии».

– Я знаю этот зал...

– Отец выступал уже полтора часа, но происходило нечто странное, неожиданное. С самого начала представления он не услышал в зале ни одного смешка.

– Невероятно. Мне кажется, что в свое время Гонтран был очень популярен. Может быть, зал был полупустой?..

– Зал был набит битком... Более того, его выступление снимали в прямом эфире. Это должно было стать его апофеозом.