Потрясающие приключения Кавалера и Клея - Майкл Шейбон Страница 73

– Мы заметили, мистер Анапол, – сказал Сэмми.

– Но мотылек… я не знаю, не самое популярное насекомое. Почему нельзя бабочку? Наверняка найдутся удачные имена. Красный… ну, не знаю – Красный Глаз… Синее Крыло… Жемчужная… ну, кто-нибудь.

– Какая бабочка? – ответил Сэмми. – Она же Госпожа Ночи.

– И это тоже: нельзя так и писать, «госпожа». Мне приходит по полсотни писем в неделю от священников и пасторов. От раввина из Скенектади. Сатурния Луна. Сатурния Луна. – Судя по глазам и отвисшей челюсти, Анапол готовился сблевать. Они сделают на этом уйму денег. – Джордж, ты что скажешь – хорошая идея?

– О, это бредятина, мистер Анапол, – бодро откликнулся Дизи. – Редкой чистоты.

Анапол кивнул:

– Ты еще ни разу не ошибся. – Он взял письмо, которое убрал с бювара, мельком проглядел и снова отложил. – Джек?

– Ни у кого ничего похожего нет, – сказал Ашкенази.

Анапол повернулся к Сэмми:

– Ну, тогда договорились. Звони Панталеоне, братьям Гловски – кто там тебе нужен, чтоб добить до полного выпуска. Да черт с вами – пускай будут одни девчонки. Может, так и назовем. А? А? «Одни девчонки». Это ново. Это же ново?

– Я ни о чем подобном не слышал.

– Вот пускай теперь они у нас прут для разнообразия. Да, хорошо, Джордж, собери ребят, и приступайте. К понедельнику что-нибудь покажете.

– И снова-здорово, – сказал Сэмми. – Только один вопрос, мистер Анапол.

Ашкенази и Анапол уставились на него. Явно поняли, что грядет. Сэмми покосился на Дизи, припомнил речь, которую редактор толкнул в пятницу вечером, понадеялся на поддержку. Дизи напряженно наблюдал – лицо бесстрастное, но бледное, лоб усеян бисеринами пота.

– Вот так так, – произнес Анапол. – Начинается.

– Мы хотим долю в радиопередаче про Эскаписта – это первое.

– Это первое?

– Второе: вы соглашаетесь, что этот персонаж, Сатурния Луна, наполовину наш. Пятьдесят процентов «Империи комиксов», пятьдесят процентов Кавалеру & Клею. Мы получаем половину с сувенирки, половину с радиопередачи, если будет передача. Половину со всего. Иначе мы забираем ее и отправляемся оказывать наши услуги еще кому-нибудь.

Анапол полуобернулся к партнеру:

– Ты был прав.

– И мы хотим прибавки, – сказал Сэмми, снова глянув на Дизи и решив, что, раз дискуссия открыта, надо выжимать из нее все до капли.

– Еще двести долларов в неделю, – сказал Джо. «Ковчег Мирьям» должен отчалить в начале весны будущего года. Такими темпами, если откладывать еще по две сотни в неделю, он сможет оплатить переход четырех-пяти, а то и полудюжины детей сверх того, что обещал.

– Двести долларов в неделю! – возопил Анапол.

Дизи усмехнулся и покачал головой. Он, похоже, забавлялся от души.

– И, э-э… ну да, мистеру Дизи все то же самое, – сказал Сэмми. – У него сильно прибавится работы.

– Вы не можете от моего лица вести переговоры, мистер Клей, – сухо вмешался Дизи. – Я руководящий состав.

– Ой.

– Тем не менее я вам признателен.

Анапол как будто в мгновение ока устал. С этими липовыми бомбами, и миллионерами, и письмами с угрозами от знаменитых адвокатов, доставленными лично в руки, он плохо спал с самой пятницы. Этой ночью часами вертелся и ворочался, а миссис Анапол на него рычала: мол, лежи смирно.

– Акула! – вот как она его звала. – Акула, лежи смирно. – Она звала его акулой, потому что прочла в колонке Фрэнка Бака, что это животное никогда не застывает на месте – буквально иначе умрет. – Да что с тобой такое, господи боже, – все равно что с бетономешалкой в одной постели спать.

Меня чуть не взорвали! – в сотый раз захотел ей сказать Анапол. Он решил ни словечка не говорить про дешевую розыгрышную бомбу в конторе «Империи», как ни словечка не говорил о письмах с угрозами, что неутихающим ручейком текли с того самого дня, когда Кавалер & Клей в одностороннем порядке объявили войну Оси.

– С меня последнюю рубаху снимают, – вместо этого сказал он.

– Ну, останешься без рубахи, – ответствовала его жена.

– Я останусь без отличной рубахи. Ты вообще знаешь, сколько денег приносит радио? Плюс значки, и карандаши, и коробки с хлопьями. Нам, знаешь ли, светят не просто дешевые игрушки. Пижамы с Эскапистом. Банные полотенца. Настольные игры. Газировка.

– Они у тебя всего этого не отнимут.

– Попытаются.

– Пусть пытаются. Ты тем временем получишь радио, а я – шанс познакомиться с важным и культурным человеком, с Джеймсом Лавом. Я как-то видела его в кинохронике. Вылитый Джон Бэрримор.

– Он и впрямь вылитый Джон Бэрримор.

– Ну и чего ты переживаешь? Почему ты никогда ничему не радуешься?

Анапол слегка поерзал в постели и предъявил жене последнюю статью в энциклопедическом словаре стонов. И сегодня, и всякую ночь с тех пор, как «Империя» переехала в Эмпайр-стейт-билдинг, колени у Анапола ныли, спину ломило, а шея сбоку затекла, и в ней не унималась резь. Его великолепный черно-мраморный кабинет был неуютно обширен и высок. Анапол все никак не мог привыкнуть к таким просторам. И поэтому он весь день сидел нахохлившись, свернувшись калачиком в кресле, точно симулировал парадоксальную утешительность неудобного тесного обиталища. От этого все болело.

– Сэмми Клейман, – наконец произнесла жена.

– Сэмми, – согласился Анапол.

– Ну так возьми его в долю.

– Мне нельзя брать его в долю.

– Это еще почему?

– Потому что, если взять его в долю, получится, как говорит твой братец, «опасный президент».

– Потому что?..

– «Потому что». Потому что эти двое подписали договор. Совершенно законный договор, стандартный. Отдали нам все права на персонажа, отныне и навсегда. Они попросту не имеют прав.

– То есть ты хочешь сказать, – уточнила его жена с легкой, как обычно, иронией, – что дать им долю на радио противозаконно.

В комнату влетела муха. Анапол, в зеленой шелковой пижаме с черным кантом, выбрался из постели. Включил свет у кровати, натянул домашнюю куртку. Взял номер «Модерн скрин» с Долорес дель Рио на обложке, скатал в трубку и размазал муху по оконному стеклу. Убрал останки, снял куртку, снова забрался в постель и выключил свет.

– Нет, – сказал он, – это не противозаконно, черт бы его побрал.

– Хорошо, – сказала миссис Анапол. – Я тебя не призываю нарушать законы. Присяжные, как услышат, что ты комиксы издаешь, запрут тебя в Синг-Синг мигом.

Затем она перевернулась на другой бок и изготовилась засыпать. Анапол стонал, трепыхался, выпил три стакана бромо-зельцера от изжоги и наконец в общих чертах составил план, который утишал его скромные, но искренние угрызения совести и успокаивал его тревоги из-за нарастающей волны ярости, которую война Кавалера & Клея навлекала на «Империю комиксов». Анапол не успел обсудить свой план со свояком, но и так знал, что Джек подыграет.