Арабская сага - Таня Валько Страница 73

– Кто он, черт возьми, и в чем ты его подозреваешь? – вздыхает она глубоко, пытаясь успокоиться.

Мужчина, видя, что она расстроена, наливает ей холодной воды, которую Марыся выпивает одним глотком.

– Въехал сюда по британскому паспорту на имя Джона Смита, чистому как слеза.

– Достаточно распространенная фамилия, ты не находишь?

– Да, но ему ее дал его отец-англичанин, как дал хорошее образование, любовь и терпение. Его мать, сирийка, происходит из достаточно современной семьи, поэтому она могла выйти замуж на немусульманина. Событие в арабских странах.

– И что дальше? – подгоняет женщина, желая наконец услышать самое худшее.

– Родители развелись. Неизвестно почему спустя некоторое время европеец взял ребенка к себе. Наверное, молодая мама не справлялась с ним. Он определил его в частный колледж в Лондоне. Позже этот способный мерзавец окончил Вестминстерский университет и получил диплом магистра с отличием.

– Пока что звучит неплохо. Почему же ты меня пугал «Исламским государством»? В этом весь ты! – высказывает претензии вспыльчивая женщина, хотя Хамид старается просто спокойно ввести ее в курс дела.

– У Джона Смита есть также другое лицо – Ясем Альзани. Мать и сирийская семья называли его в детстве Ясемом, а фамилию он взял по дедушке. У мужчины два паспорта: европейский – для Запада, по которому он путешествует беспрепятственно как житель Европы, другой – для арабских стран. Ясем Альзани – это исключительный изверг, который к тому же любит появляться на публике и светиться в медиа. Вот пара фотографий, которые я выудил в интернете. Фильм не буду показывать…

– Снова какая-то твоя глупая цензура?! – возмущается Марыся, потому что создается впечатление, что Хамид сошел с ума в поисках терроризма и джихада.

– Как хочешь.

Мужчина, знающий бывшую жену, понимает, что она захочет получить от него подтверждение, поэтому предусмотрительно приготовил ролик на ютьюбе. Но по привычке начинает с более приемлемого.

– Вот снимки. Узнаешь его? – показывает он фото типичного, хоть и со светлой кожей араба в традиционной одежде.

– Нет, нет, не очень… – всматривается в фотографию Марыся. – У него другие глаза. Эти его голубые зенки сразу врезаются в память.

– Об этом, собственно, и речь. Он изменяет цвет глаз – и мы уже говорим, что это совершенно другой человек, потому что запомнили его с голубыми глазами, которые являются его особой приметой.

– Кроме того, здесь у него другая особая примета. Эту родинку над глазом невозможно не заметить, да?

– Ты женщина и должна знать, что с помощью косметики подобный недостаток легко можно скрыть, – говорит Хамид с улыбкой.

– Меня это по-прежнему не убеждает. Я не вижу сходства.

Марыся склоняет голову то в одну, то в другую сторону.

– Ты себе что-то навыдумывал, парень.

– А что ты скажешь на это?

В том же окне рядом Хамид открывает портретную фотографию Джона в европейской одежде и другой снимок, на котором Ясем с зелеными глазами, в тюрбане на голове и в галабие. Он увеличивает их, и теперь все становится ясно. Скулы, лоб, очертания подбородка те же. И этот противный изгиб губ, который Марысю приводил в бешенство.

Марыся рассчитывала на то, что домыслы Хамида ошибочны, но сейчас не может ничего возразить. Джон Смит – это Ясем Альзани.

– Включай фильм, я готова. Хочу увидеть, с каким человеком Дарья имеет дело, пусть даже я больше не буду спать спокойно.

– Выключи, когда захочешь, – предостерегает Хамид, после чего показывает на место рядом с собой, ставит лэптоп на кофейный столик и включает фильм, наверняка снятый дорогим мобильным телефоном, поскольку качество безупречно.

На экране появляется мужчина с длинной саблей в руке, в балаклаве и черном комбинезоне. Он восклицает: «Аллах акбар!» – а его пособники, стоящие вокруг, вторят ему. За его спиной развеваются черные флаги «Исламского государства» с напечатанной белой краской шахадой: «Ла Илла иль Алла, Мухаммед расуль Алла». ^[104] Под девизами ислама группа террористов приводит в исполнение приговор над безоружным белым мужчиной. Жертва стоит на коленях на песке с руками, связанными за спиной; у него намеренно открыто лицо, чтобы можно было его узнать.

– Это журналист СNN, который снимал репортаж о братоубийственной войне в Сирии, длящейся со времен Арабской весны, с 2011 года. Его схватили, – монотонным хриплым голосом сообщает Хамид.

– Кто он по национальности? – спрашивает Марыся, у нее перехватывает горло.

– Англичанин. Не считаешь, что это исключительно вероломное преступление? – Вопрос, конечно, риторический.

Кто-то, кто снимал этот фильм, со знанием дела подошел к вопросу. Он запечатлел все в мельчайших подробностях, чтобы поразить и запугать зрителя. Приговоренный наклоняет голову и плачет, бормочет что-то тихо, может, молитву, а может, произносит последние слова семье, которой уже никогда не увидит. Палач исполняет свою работу с большим удовольствием, обдуманно, как профессиональный мусульманский палач, приводящий в исполнение смертную кару – отсечение головы. Он или работал палачом, или должен был неоднократно присутствовать на подобных публичных экзекуциях. Человек в черном буквально танцует за спиной приговоренного, под конец с разбегу делает пару скачков, размахивается, по широкой дуге рисует петлю над европейцем и последним движением отсекает ему голову. Она катится по желтому песку, оставляя за собой кровавый след. Из шеи убитого в ритме последних сокращений сердца брызжет алая кровь. Через минуту, которая кажется вечностью, тело приговоренного валится на землю. Тогда снова раздаются крики «Аллах акбар!», которые в данных обстоятельствах оскорбляют слух каждого доброго мусульманина и порочат имя Аллаха.

– Это он? – спрашивает Марыся.

И в этот момент убийца в возбуждении и экстазе срывает с головы балаклаву, открываясь и расписываясь в преступлении.

– Теперь видишь сходство?

– Да, – шепчет Марыся, стараясь изо всех сил не блевануть или не потерять сознание.

Она делает один глубокий вдох за другим. Она потрясена тем, что увидела, но еще больше ее ужасает то, что ее сестра сейчас в руках этого преступника.

– Почему ты раньше его не выследил? Почему не сопоставил факты? – обвиняет она Хамида.

– Как же мне это могло прийти в голову? Я не смотрю под этим углом зрения на каждого случайно встреченного человека, не ищу в каждом путешественнике террориста. Иначе дошел бы уже до сумасшествия.

– Ты прав…

– Я только один раз увидел его голубоглазым англичанином, а потом забыл, – признается он грустно. – Извини, Мириам.