Дочь полковника - Ричард Олдингтон Страница 73

— Бедная девушка! — шепнул мистер Джадд супруге, думая о Лиззи, забывшей свой дочерний долг. — Вот она-то по отцу горюет.

— А! — прошептала миссис Джадд. — И может, она даже думать не думает про молодого джентльмена, который взял да уехал, бросил ее в беде?

— Хм! — хмыкнул мистер Джадд и сосредоточил внимание на погребальной службе, известной ему в мельчайших подробностях. Но удовольствие от похорон, украшенных британским флагом и большим количеством прелестных прощальных цветов от сэра Хореса (не присутствовавшего на церемонии), было для мистера Джадда совершенно испорчено тем, что покойный носил чин полковника. Оно конечно, но мистер Джадд предвкушал что-то куда более грандиозное и пышное, не понимая, что полковник был всего лишь отставным офицером на пенсии, без состояния и связей, а потому криктонский гарнизон никак не мог отрядить в Клив знаменосца, взвод для прощального залпа и трубача. И над могилой полковника не прогремел Последний Сигнал.

Траур Джорджи выглядел почти так же скверно, как она сама: старое платье, поспешно перекрашенное в черный цвет, старая велюровая шляпа, обвязанная полоской дешевого крепа, старые черные бумажные чулки и старые практичные ботинки. Смизерсы теперь были не просто благородно бедны, они были нищими. Даже прежде чем гроб был вынесен из дома, уже посыпались счета и угрожающие письма, скоро превратившиеся в лавину, повергшую Джорджи в смертельный ужас. Откуда им взять столько денег? Десять фунтов сюда, двадцать фунтов туда, сорок фунтов сюда… итог был сокрушительно велик. А ведь они лишились и пенсии полковника!

Алвина предалась слабости и сентиментальности. Она часами сидела, глядя на медали полковника и перечитывая старые пожелтелые письма, а когда Джорджи приходила к ней с новой пачкой писем и новыми тревогами, она говорила:

— Вскрой их сама, деточка. Неужели ты не можешь избавить меня от этих мелких забот? Все уладится. Бедняжка Фред!

И она начинала плакать, так что Джорджи приходилось сначала утешать ее, а уж потом браться за эти ужасные письма. Некоторые ставили ее в полный тупик — особенно то, которое было подписано «Мейбл», начиналось с игривого вопроса, почему пишущая последнее время совсем не видит полковника, а заключалось категорическим требованием «десяточки на расходы». И письмо от какого-то адвоката, в котором упоминался ребенок, нуждавшийся в деньгах, чтобы начать самостоятельную жизнь. Все это было страшным и непонятным.

Затем в дверь начали звонить лавочники и спрашивать Алвину. И всякий раз, когда служанка докладывала о них, Алвина заливалась слезами и отсылала ее к мисс Джорджи — пусть этим займется она. И Джорджи занималась — очень успешно. Терпеливо и вежливо она выслушивала очередное нагловато-угрожающее требование, сопровождавшееся предъявлением счета, «по которому уже давно пора было уплатить» и произносила коротенькую ответную речь. С видом оскорбленного достоинства она говорила, что, разумеется, все будет сполна уплачено, но они должны понять, если хоть сколько-нибудь разбираются в подобных вещах, какое время отнимут необходимые юридические формальности, прежде чем движимое и недвижимое имущество полковника Смизерса поступит в распоряжение наследников (она очень гордилась этой фразой), а тогда семейный поверенный займется всем необходимым. И с этим она отправляла их восвояси. Если они и пытались возражать, то виноватым тоном.

Но сама Джорджи не представляла, что им делать. Никаких денег они ниоткуда не получали, а требования денег с них все росли, росли, росли. Она слала одно настоятельное письмо за другим в нотариальную контору, которая в какой-то мере вела весьма малодоходные дела полковника, и в конце концов к ней оттуда прислали клерка. Это был выходец из лондонских низов, который состарился в атмосфере сухой циничности Закона и, казалось, извлекал извращенное, хотя и меланхоличное удовольствие, когда сообщал всевозможные неприятные вещи и предупреждал о почти неминуемой катастрофе. Однако в проницательности ему нельзя было отказать, и уже через десять минут он понял, что Алвина твердо решила свалить всю ответственность на Джорджи, и, сидя с ними у стола, заваленного счетами, документами и письмами, он обращался только к Джорджи.

— Завещание? — сказал он в ответ на тревожный вопрос Джорджи. — У меня тут есть с него копия, мисс. Поглядите, если желаете. Все коротко и ясно: пожизненный доход с имущества вдове, а все остальное — единственной дочери. Душеприказчики — генералы, ныне покойные. А потому придется этим заняться Фирме.

— Это создает большие затруднения? — спросила Джорджи.

— Преодолимые, мисс, преодолимые, но… — Клерк кашлянул довольно-таки грозно.

— Но что? — спросила Джорджи.

— Видите ли, мисс, насколько мы можем судить, имущества только-только хватит на уплату долгов, да и то не наверное. Покойный не умел вести дела, и нам было нелегко определить общую сумму долгов, но она велика, мисс, очень велика.

— Значит, — мужественно сказала Джорджи, — у нас ничего нет? Вы это имеете в виду?

Клерк протестующе поднял ладонь — совершенно так же, как Глава Фирмы в важных случаях.

— Ничего подобного я в виду не имею, мисс. Пожалуйста, не делайте преждевременных заключений. Мне поручено сообщить следующее: Фирма делает все, что может, и ускорит процедуру елико возможно. Но я ввел бы вас в заблуждение, мисс, если бы внушил надежду, что вам можно рассчитывать на имущество покойного. Долги поглотят его все или почти все.

— Ну так, значит, у нас ничего нет! — нетерпеливо воскликнула Джорджи.

— Погодите минутку, мисс, не торопитесь! Во-первых, мебель, оцененная в четыреста пятьдесят фунтов и принадлежащая вдове, согласно дарственной, учиненной по всем правилам в тысяча девятьсот пятом году. — Он обернулся к Алвине. — Это, сударыня, когда вы продали акции для уплаты проигрышей на скачках и ваши поверенные настояли, чтобы мебель перешла в вашу собственность.

— Да? — надменно произнесла Алвина. Она давным-давно об этом забыла.

— Далее, — продолжал он, — имеются сто пятьдесят фунтов годового дохода, принадлежащего вдове независимо. И та пенсия, на которую она имеет право как вдова офицера регулярной армии. И еще сто фунтов в год, мисс, завещанные вам вашей бабушкой с материнской стороны, которые в согласии с вашим распоряжением до сих пор выплачивались покойному.

Когда же это, с недоумением подумала Джорджи, она отдала распоряжения, кому выплачивать этот доход, если она даже не подозревала, что он у нее есть? Наверное, та бумага, которую папа попросил ее подписать в день ее рождения, когда ей исполнился двадцать один год. Как странно, что он это сделал!

Клерк снова кашлянул.

— Имеется еще парочка частных выплат, но ими займется Фирма, — сказал он. — Пока же приняты меры для продажи дома, но вряд ли за него удастся выручить что-нибудь сверх закладной. Ну и конечно, мисс, будет реализовано все, что можно реализовать, если таковое отыщется.

— Но как же нам жить? — спросила Джорджи. — Можем ли мы получать те доходы, про которые вы упомянули?