Один в Берлине - Ганс Фаллада Страница 72

Баркхаузен здорово разволновался при мысли, что может прямо сейчас получить головокружительную, никогда не виданную сумму в две тысячи марок…

– …а за дверью уже стоит агент гестапо, который арестует Энно? Мне требуются другие гарантии!

– Но за дверью никого нет, клянусь, госпожа Хеберле! Я же честный человек, зачем мне вас обманывать?! Я к вам прямиком из дому пришел, можете спросить у моей Отти!

Она перебила эти взволнованные заверения:

– Стало быть, подумайте хорошенько, какую гарантию вы можете мне дать… кроме вашего слова.

– Нет у меня других гарантий! В этом деле все на доверии. И вы ведь доверяете мне, госпожа Хеберле, я же с вами как на духу!

– Н-да, доверие… – задумчиво произнесла Хета Хеберле, после чего оба погрузились в долгое молчание: он ждал, какое она примет решение, а она ломала себе голову, как бы обеспечить хоть минимум безопасности.

В магазине меж тем хозяйничал Энно Клуге. Обслуживал уже довольно густой поток покупателей, быстро и вполне сноровисто, даже шуточки иной раз отпускал. Первоначальный испуг, охвативший его при виде Баркхаузена, успел улетучиться. Хета сидит в комнате, разговаривает с Баркхаузеном, она наверняка все уладит. А раз она этим занимается, значит, выгнать его она грозилась не всерьез. Так что ему сейчас полегчало и снова получалось немножко пошутить.

В комнате госпожа Хеберле нарушила затянувшееся молчание.

– Итак, господин Баркхаузен, я решила вот что, – твердо произнесла она. – Мы заключим сделку на следующих условиях…

– Да?.. Говорите же! – алчно перебил Баркхаузен. Еще немного, и деньги будут у него в руках.

– Я дам вам две тысячи марок, но не здесь. Вы получите их в Мюнхене.

– В Мюнхене? – Он ошарашенно вытаращил глаза. – Да на кой мне ехать в Мюнхен! Что я там забыл?

– Прямо сейчас, – продолжала она, – мы вместе пойдем на почту, и я почтовым переводом отправлю на ваше имя две тысячи марок: Мюнхен, Главный почтамт, до востребования. Потом я отвезу вас на вокзал, и вы ближайшим поездом поедете в Мюнхен и заберете там деньги. На Ангальтском вокзале я дам вам билет и еще двести марок на дорогу…

– Не-ет! – обиженно вскричал Баркхаузен. – Я не согласен! Я в такие игры не играю! Отправите меня в Мюнхен, а сами заберете на почте свой перевод!

– Перед отъездом я отдам вам квитанцию, в таком случае я не смогу отозвать перевод.

– А Мюнхен?! – опять вскричал он. – Зачем Мюнхен? Мы же честные люди! Почему не здесь, прямо в магазине, и дело с концом! В Мюнхен и обратно, на это уйдет как минимум два дня, а Энно тем временем и след простынет!

– Но, господин Баркхаузен, мы же договорились, именно за это я и плачу вам деньги! Волнистый попугайчик в клетке не останется. В смысле Энно должен скрыться, за это я и плачу вам две тысячи!

Баркхаузен, который на это ничего путного сказать не мог, мрачно буркнул:

– Плюс сотню на расходы!

– Да, плюс сотню на расходы. Наличными. На Ангальтском.

Но и это не подняло Баркхаузену настроения. Он остался мрачен.

– Мюнхен, в жизни не слыхал этакой чепухи! Казалось бы, все проще простого – и нá тебе, Мюнхен! Как назло, Мюнхен! Почему тогда не Лондон, можно ведь и после войны съездить! Все насмарку! Попросту никак нельзя, не-ет, давайте нагородим сложностей! А почему? Потому что нет у вас доверия к согражданам, потому что вы недоверчивый человек, госпожа Хеберле! Я-то к вам честно, с дорогой душой…

– Я тоже вполне честно! Сделка состоится только на таких условиях, и баста!

– Ну что ж! – сказал Баркхаузен. – Тогда я пойду. – Он встал, взял кепку. Но не уходил. – Мюнхен меня совершенно не устраивает…

– Для вас это будет небольшое интересное путешествие, – увещевала госпожа Хеберле. – Поездка приятная, а в Мюнхене вкусно кормят, и выпивка хорошая. Пиво там куда крепче нашего, господин Баркхаузен!

– Выпивка меня не интересует, – сказал он, но не столько мрачно, сколько задумчиво.

Хета Хеберле видела, что он ломает себе голову, как бы и деньги получить, и все-таки выдать Энно. Она еще раз взвесила свой план. Вроде бы не придерешься. Он минимум дня на два убирал Баркхаузена с дороги, и, если дом в самом деле не под наблюдением (а это она очень скоро проверит), за это время она вполне успеет спрятать Энно.

– Ладно, – наконец сказал Баркхаузен и посмотрел на нее. – По-другому никак нельзя, госпожа Хеберле?

– Никак, – ответила она. – Таковы мои условия, и я от них не отступлю.

– Тогда я, пожалуй, согласен, – сказал Баркхаузен. – Не пускать же на ветер две тыщи марок. – Это он сказал скорее себе, для собственного оправдания. – Поеду, стало быть, в Мюнхен. И вы прямо сейчас пойдете со мной на почту.

– Прямо сейчас, – задумчиво произнесла госпожа Хеберле. Хотя он наконец-то согласился, ей было по-прежнему неспокойно. Без сомнения, Баркхаузен затевает новую пакость. Надо непременно выяснить какую…

– Да, сейчас пойдем, – повторила она. – То есть сперва я должна немного привести себя в порядок и закрыть магазин.

– А зачем вам закрывать магазин, госпожа Хеберле? – тут же спросил он. – Энно ведь здесь!

– Энно пойдет с нами, – сказала она.

– Это еще зачем? Энно же не имеет касательства к нашей сделке!

– Я так хочу. Ведь не исключено, – добавила она, – что Энно арестуют в ту самую минуту, когда я переведу вам деньги. Такие нечаянности вполне возможны, господин Баркхаузен.

– Да кто ж его арестует?

– Ну, например, шпик за дверью…

– Да нет там никакого шпика!

Она усмехнулась.

– Можете сами убедиться, госпожа Хеберле. Подите гляньте. У меня никакого шпика за дверью нету! Я честный человек…

Она упрямо повторила:

– Я хочу, чтобы Энно пошел с нами. Так будет надежнее.

– Вот ведь упрямая ослица! – со злости вырвалось у него. – Ладно, пусть Энно идет с нами. Только давайте поживее!

– Ну, спешить нам особо некуда, – сказала она. – Мюнхенский поезд отходит около двенадцати. Времени у нас сколько угодно. А теперь прошу прощения, я оставлю вас на четверть часика, мне надо привести себя немного в порядок. – Она испытующе посмотрела на Баркхаузена: тот сидел за столом, внимательно глядя на стекло, за которым виднелся магазин. – И еще небольшая просьба, господин Баркхаузен. Не говорите сейчас с Энно, у него полно работы в магазине, и вообще…

– О чем мне говорить с этим дураком! – сердито бросил Баркхаузен. – Я с пустомелями вообще не разговариваю!

Однако он послушно пересел и теперь держал в поле зрения дверь комнаты и окно во двор.