Четвертый тоннель - Игорь Андреев Страница 72

На следующий день, около полудня, поезд пришел в Лан-чжоу. Я оставил рюкзаки на вокзале под охраной какого-то студента и отошел пройтись по окрестностям. Вернулся через час. Студент говорил с какой-то женщиной, которая тоже ждала поезд. Явно обо мне. Увидев меня, она сказала ему — «ой, а у меня сын как раз учит английский в колледже».

— Вот его телефон, — сказала она, написав на бумажке около десяти цифр, — позвони ему, если что.

Ближе к вечеру позвонил. Ночевать на вокзале в обнимку с рюкзаками не хотелось.

Его зовут Байдзипынь. Часа через полтора он приехал вместе с другом, английский которого был немного лучше.

— Здорово, мужики, — сказал я, обмениваясь с ребятами рукопожатиями. — Мне бы где-то переночевать. На вокзале спать неохота.

Поехали к ним в колледж. Места в общаге полно. Все комнаты пустые. Все ждут землетрясения. Про землетрясение в провинции Сычуань и события вокруг него по китайскому ТВ говорят постоянно. По всем каналам. Все газеты в черном цвете. Траур и все такое. До сих пор это бедствие меня не касалось. А у них тут, оказывается, уже трясло, хотя и не так сильно, как в эпицентре. Друг Байдзипыня сказал, что по ТВ было предупреждение, что могут быть подземные толчки около полуночи. Поэтому студенты тусуются на улице до трех ночи.

Я лег в студенческой комнате и сразу отрубился. О, как хорошо спать в горизонтальном положении! Понять и оценить это можно только после сна в электричке…

Новый день. Надо двигаться дальше. Билет мне дали бесплатно на вокзале — англоговорящий мент поддержал меня, мы наехали на администрацию, и получилось.

Снова электричкообразный поезд. Вид за окном уже не такой, как был в Синьцзяне. Вместо желтого пустынного пейзажа пошли веселые зелененькие горы…

Ночь прошла в некомфортном сидячем сне. Утром — все тот же поезд, попутчики, все на меня смотрят и что-то пытаются сказать. Они такие забавные ребята: видят, что не понимаю, и все равно что-то говорят. Сначала в ответ на их непонятные фразы я отвечал по-английски или по-русски:

— Братан, я не говорю по-китайски, извини.

Но этого было мало. Они снова что-то мне говорили. Быстро и многословно. С таким видом, будто думают, что я их лучше пойму, если быстро сказать много слов…

После существенного продвижения на юг горы стали еще больше и зеленее. Поезд шел то по тоннелям сквозь горы, то по мостам между ними. Высоко. Вид из окна — гигантские прямоугольники рисовых плантаций с высоты птичьего полета. Вечером через день поезд прибыл в Чэнду…

Девушки в фойе дорогого, от ста долларов, отеля встретили меня очень радушно и искренне сказали, мол, рады бы помочь бесплатно, но их лицензия не позволяет брать иностранцев. Желая сделать хоть что-то, они вызвали ментов — пусть помогут.

Офицер долго не мог понять, что значит путешествие без денег.

— Путешествие это когда покупаешь билеты, ходишь в рестораны и живешь в отелях, не правда ли?

— Да.

— А без денег путешествовать нельзя, не правда ли?

— Как видите, можно.

С самого начала путешествия, еще на выезде из Челябинска, я много раз слышал подобные вопросы, давно привык, и мне уже казалось, что говорить об этом банально. Однако круглолицый офицер в светло-голубой форме взирал на меня в полной растерянности.

— Окей, — сказал он наконец, — поехали в участок, там начальство разберется.

Менты в участке не скрывали радости. Все-таки развлечение. Рассматривали мой паспорт, сначала почему-то вверх тормашками, что-то переписывали из него в свои журналы. Позвонили начальнику. Пересказали историю. Тот сказал, мол, блин, в натуре, не знаю, что делать, такое в инструкциях не предусмотрено. Позвонили еще более высокопоставленному начальнику. История повторилась. Поговорили с кем-то еще, уже неформально. В конце концов, привезли в какой-то из маленьких дешевых отелей неподалеку. Договорились с хозяином, что пустит до семи утра бесплатно.

Я поблагодарил ментов и сразу же залез под горячий душ. О, горячий душ, это прекрасно. Заодно там же, в душе, постирал брюки, футболку и трусы, чтобы не таскать с собой грязное. Развалился на кровати. Белая простыня, хоть и с дырками, — ах, как хорошо! За время путешествия в электричке я уже начал отвыкать от постельного белья. От этого отельчика почему-то осталось такое теплое впечатление, что я решил сфотографировать номер на память. (Когда по возвращении в Россию пересматривал фотофайлы, глядя на этот номер, подумал: «Ну и дыра!» Однако в пути критерии оценки сильно меняются, да)…

На следующий день встретил двух американцев. Преподают английский в Китае. Городок, где они работали, находится в эпицентре землетрясения, их эвакуировали, и сейчас они живут в хостеле. Я не могу там спать бесплатно, зато без проблем могу оставить у них в комнате свои рюкзаки, а также бессовестно пользоваться компьютером с бесплатным интернетом в просторном фойе. Что я и делал в последующие четыре дня, по 24 мая. Кстати, «Живой журнал» в Китае заблокирован — у китайских властей свое понимание свободы слова, так что я делал записи в блоге через прикрученные к ЖЖ сайты… А еще в этом хостеле можно было на халяву принимать душ и там же, в душе, постирать что-то из одежды.

В тот же день я зашел в большой супермаркет неподалеку — «Уолл март». Американский, но все товары китайские. На английском ни ценников, ни этикеток. Купил какое-то красное вино в надежде, что оно будет сухим. Дешевое, в пересчете на наши деньги всего один доллар с копейками. Мои американцы вину очень обрадовались. Я думал, ну вино и вино, что такого. Однако они очень оживились. Разлили его в пластиковые стаканчики и сказали «чирз!» Оказалось приторно-сладкое.

— А русские девушки любят американских парней? — спросил тот, который помоложе. Ему, кажется, двадцать девять.

— Смотря какие девушки, — сказал я. — И смотря каких парней.

Он вздохнул. Сказал, что у него была только одна девушка в Штатах. А здесь, в Китае, девушки имеют интерес к американцам только из-за денег. Или чтобы выйти замуж, получить визу и свалить в Америку.

— В общем, суки они, — заключил он.

Я подумал: «Почему же суки? Просто их цели не совпадают с твоими». Но вслух ничего не сказал.

Мне показалось, что они постоянно находятся в слегка депрессивном настроении. Они ответили, что да, в общем, так и есть, потому что их жизнь здесь устроена совсем не так, как хотелось бы. Ни семьи, ни секса, ни друзей, ни развлечений, ни достаточных для сбережений доходов, ни динамичной карьеры, и только призрачное будущее, что когда-то что-то изменится, они будут знать Китай, китайцев и китайский язык, и что-то сложится. Мне это не понравилось.

— А сколько вам платят за работу?

— Три тысячи пятьсот юаней.

Я быстро пересчитал в доллары.

— Фак! Пятьсот долларов! Это даже для русских мало! У нас в Москве на эти деньги жить нельзя. А вы американцы. Я думал, американцы никогда не работают меньше, чем за несколько тысяч.