Среда обитания приличной девушки - Галина Хованова Страница 71

И тут нас пробило на хи-хи. Потому что все речи о вновь созданной ячейке общества, о светлом будущем и так далее — в контексте были очень забавны. Народ в креслах искренне ржал, правда, люди все приличные, старались сдерживаться.

Затем нужно что? Правильно, поставить свои подписи. Мы прошли к столику, сели, подписались аж в четырех местах каждый. Я подписывалась первая. Слава — второй, но столько же. Что подвинуло Хованова на неубиваемую мысль: раз он расписался четыре раза, то и выдать ему должны были четыре жены, а выдали одну.

Тут нам вынесли кольца на блюдечке. «На безымянный палец правой руки!» — стала шипеть я Хованову, который делал вид, что кольцо мне на палец никак не налезает, хотя вранье все это, кольцо 17 размера, а у меня 16,5. Ну, напялил, чего уж тут. Смешно было все равно, поэтому я гипертрофированно навинтила его кольцо ему на палец. Жених в это время трагически прикрывал лицо свободной рукой. Тетка с блюдечком прилично пыталась подавить смех.

«Молодые, поздравьте друг друга!» — наконец удалось извлечь ей из себя.

Как известно, существуют три вида поощрения: пожатие руки, похлопывание по плечу и объявление благодарности перед строем. Молодые, под радостные овации гостей и хлопанье крыльев нашего персонального ангела, пожали друг другу руки.

На этом церемония закончилась, гости кинулись целоваться и дарить цветы, которые я ловко сблочила свидетельнице, которая не менее ловко нашла жертву — носильщика, который не менее ловко сбегал и сдал все букеты в гардероб.

После чего мы попытались сфотографироваться на лестнице. Волшебник Юра, сказав, что все в кадр поместились, сделал несколько фотографий, виртуозно лишив головы брата Митьку. Теперь Митька на тех фотографиях даже ухи не просит. Ибо нечем.

Поскольку все вышеописанные события сумели произойти ровно за пятнадцать минут, и десять ушло на отрезание Митькиной головы, до прихода автобуса было еще какое-то время. Принадев пальтеца, мы вышли на улицу перекурить это дело. Хованов решил сфотографировать меня у загса, но получилось — у налоговой инспекции. Пришлось повторять.

В этот момент на улице появился ребенок в платье и шарфике и озадаченно сообщил, что они с бабушкой не знают, где номерок. Еще какое-то время ушло на поиски номерка, который, конечно, впоследствии обнаружился. Тут и автобус подгреб. Вроде бы, надо садиться, но не так все просто! Мы потеряли слона. Нет, не так — мы потеряли Слона. Костю то есть. Который сдал все цветы в гардероб.

Гардеробщица нам цветы не выдает — и абсолютно права, потому как — не мы сдавали. А Слон растворился без остатка и неизвестно где. Мы его поискали-поискали — и в зале торжеств, и в комнате жениха и невесты, и в туалете — нет никто. М-да… Хулиган и безобразник.

Тут и Слон появился, и расплата настигла героя. Слон торопился, спешил, поэтому пригнуться забыл и чуть хобот не потерял, впилившись со всей дури головой в притолоку. «Наверно, я не первый такой», — сказал он гардеробщице. «Как бы вам сказать, чтоб не обидеть… — ответила она. — Если честно — первый».

На этом серия вторая — загс — заканчивается, присутствующие садятся по автомобилям и едут в кафе.

Серия третья — кафе

И даже доезжают без потерь. Правда, чуть раньше намеченного срока. Без потерь-то без потерь, но уже когда мы парковались, папа задумался и спросил меня загадочно так:

— А ты взяла свои права?

На что я, конечно, ответила только недоуменным поднятием бровей, потому что права в документах на машину, там же доверенность, и было бы мне странно, если бы папа целый день сидел за рулем без этих важным бумажек. Но папе было не странно, а стремно, поэтому он собрался быстренько съездить домой за моими правами, чтобы уже спокойно выпить в хорошей компании. Правда, далеко отъехать он не успел — в голову его стрельнула та же мысль, что пришла и мне, и папа порылся по карманам. Конечно, он все взял, все у него было. Зато народ в тонусе.

А в кафе, как и положено, еще не все готово — столы не накрыты, зато мы сделали виртуозный ход по совету брата Митьки. Понятно же, что гости появляются и некоторое время клубятся, не зная, чем себя занять. Всем нужно снять верхнюю одежду и некоторым переодеть обувь. Кое-кто (и мы не можем их осуждать) рвется в сортир. Кому-то нужно поправить прическу и макияж. Кому-то — галстук.

А кому-то ничего не нужно, и они маются. Жалко же людей, поэтому нужно их на эти пятнадцать-двадцать минут занять. Что можно дать в руки гостю? Стакан. С вином или соком. Что и было проделано в соседнем с банкетным залом помещении. А вот тем, кто пить не хотел, мы решили дать в руки мыльные пузыри. Надо заметить, идея пользовалась популярностью, потому что все мы дети, несмотря на возраст. Так что Сонькина работа по поиску и приобретению этой игрушки даром не прошла. И, нужно отдать ей должное, пузыри у нее получались самые большие.

Чтобы напузырившиеся гости не мешали официантам, со страшной скоростью накрывающим столы, Слава запустил слайд-шоу, которые ваял несколько дней и закончил, как вы помните, только накануне глубоко ночером.

Ролики я видела впервые, стоя в красивом платье в толпе гостей. Заодно я узнала, какой же любимый ракурс при съемке меня Ховановым. Ну да, не худший, конечно, но сильно запоминающийся. А уж фотография меня, беззащитно спящей в почти голом виде — это, я считаю, провокация, приводящая к первому семейному скандалу. Хорошо, что я старая и мудрая черепаха Тортила. Меня, нудистку, этим не проймешь, поэтому Слава остался жив и даже здоров, только подленько хихикал, прячась за толпу гостей.

Тамады у нас не было. Слава богу. И конкурсов с подметанием риса и пилением дров тоже не было. Потому что, если бы мне предложили еще и на собственной свадьбе подзаняться домашним хозяйством, я бы не выдержала.

Поэтому брат Митька очень корректно предлагал высказаться желающим. Желающие нежно поругивали нас за скоропалительное решение, принятое буквально без обдумывания последствий. Наибольший энтузиазм, естественно, вызвал тост, начинающийся словами: «Дорогие мама и папа!..»

Вот всех предупреждала, что «Горько!» — кричать не надо. Потому что изображать пиявку и присасываться к Хованову я все равно не буду, он, под напором общественности, будет пытаться меня поцеловать, в общем, все обидятся. И что бы вы думали? Кто был тот подлец, который первым крикнул это слово вслух? Правильно, мой папа. Родного отца так просто не убьешь, поэтому пришлось-таки приложиться друг к другу, правда, надо отдать должное Хованову, целомудренно и по-дружески. По-настоящему мы в другое время и в другом месте целуемся. И не по заказу. И не под любопытными взглядами большого скопления народу.

Кстати, мне интересно: на свадьбах одной мне противно смотреть на несчастных брачующихся в момент их затяжных поцелуев или нет? Вот как ни крути, все равно в этот момент гости выступают в роли вуайеристов. Нет? А зачем же они тогда все время кричат: «Горько!»?

Сонька, ради которой, по большей части, и затевалось мероприятие, отрывалась по полной. То есть пускала пузыри, танцевала и вообще радовалась жизни. Нашла в кафе стрельчатое окно, в котором изображала Рапунцель, окончательно войдя в образ. По потолку были живописно разбросаны белые и золотые шарики с привязанным к ним серпантином. Оказывается, если можно ходить, периодически за них дергая, как будто ты мелко хулиганишь, жизнь становится интересней.