Тупо в синем и в кедах - Марианна Гончарова Страница 71

1

Мы с сестрой моей Таней, скажу вам, привыкли в детстве, что когда приходили в гости новые люди, то сначала они спрашивали, как нас зовут, потом в каком классе мы учимся, потом нас обязательно просили что-нибудь сыграть на фортепиано и спеть, а потом, уже расслабленные маминой вкусной едой и хорошими напитками, если мы вдруг попадали в поле их зрения, они отлавливали нас, приобняв, и душно спрашивали на ухо, а вот кого мы больше любим, маму или папу.

Признаться, именно этот момент нас с Танькой смущал больше всего. Мы даже проводили симпозиумы во дворе. И там был перечень тем: как уклониться от дурацкого вопроса, кого мы больше любим, как ответить, если не случилось уклониться, как ответить нейтрально, чтобы не обидеть ни маму, ни папу, но чтобы при этом было оригинально и смешно. Если бы беспечные взрослые знали, как серьезно мы подошли к обсуждению этой проблемы, с какой серьезностью все наши дворовые друзья обменивались опытом и какие там звучали предложения – от канонического и в то время очень популярного «Дядя Петя, вы дурак» до мудрого и ультимативного «Это мое личное дело», – они бы, прежде чем задавать детям глупые вопросы, точно бы задумались.

Так вот дядя Боря был не из таких взрослых. Он – друг юности моих родителей – приехал к нам однажды в гости. И звать мы его стали Аркадич. Потому что тут же возникла путаница. Мой папа – Боря. Наш гость тоже Боря. (Только папа – Зиновьевич, а дядя Боря – Аркадьевич.) И когда кто-то обращался: «А послушай-ка, Боря», – оба вежливо, с готовностью и хором отзывались: «Да-да?» И все начинали смеяться, серьезного разговора не получалось, смех один и только. А к слову, мы все – мама, папа, сестра Таня, я и тогдашний наш кот Тяпа – мы всегда были прекрасными слушателями и собеседниками. И вот, пока мама возилась на кухне, я, подражая ей, образованной и гостеприимной, решила развлечь гостя разговором и спросила, специально понизив голос, стараясь выглядеть умной и начитанной:

– Борис Аркадьевич, а что вы читаете? (Имея в виду книги, мама и ее гости всегда одним из первых задавали друг другу этот вопрос.)

– Математику, – просто ответил дядя Боря (имея в виду предмет в своем университете.)

– Нет… Я имела в виду, что вы читаете в свободное время? – светским тоном уточнила я.

– Справочники. По математике, – спокойно ответил Аркадич.

– Интересно, наверное… – с сомнением прокомментировала я.

– Да, легкое чтение, – беспечно кивнул дядя Боря – Аркадич.

Хотя, конечно, он читал много и регулярно. И не только справочники по математике.

Он никогда не задавал нам глупых вопросов. Он задавал вопросы себе. Умные. Иногда как бы от нашего имени. И сразу отвечал. Емко, четко, коротко. Потому что дядя Боря был, как, надеюсь, уже ясно, известный профессор математики.

Например, он говорил:

– Вот вы спрашиваете, Москва…

Мы с сестрой мотали головами, мол, нет-нет, дядя Боря, мы не спрашиваем… А мама и папа одновременно нам ногами под столом – тыц! – а ну тихо!

– Вот вы спрашиваете, Москва, – продолжал он. – Ну, что Москва…

И начал наизусть шпарить статистические данные: количество населения, площадь, протяженность, географическое положение. Причем все это с точностью до квадратного сантиметра.

И вот когда он дошел в своем рассказе до размера Красной площади, Танька, лучшая воспитанница и самая умная девочка по версии дошкольного учреждения номер два «Колокольчик», тоже захотела показать свою эрудированность и спросила:

– Дядя Боря, а вы Ленина видели?

– Ну разумеется, – отмахнулся он от Таниного вопроса и только набрал воздуху, чтобы продолжать перечислять цифры про Москву и Московскую область, Танька налегла всем телом на стол и с придыханием перебила:

– Дядь Борь! Дядь Борь! И чево он вам сказал?

2

У дяди Бори Аркадича, кроме совершенного знания всех законов математики, было отличное увлечение: постоянное совершенствование немецкого языка. Дядя Боря и так знал его в совершенстве, но чуть ли не каждый день что-то читал на немецком, переводил и слушал всякие вражеские немецкие голоса. И к слову, писал на немецком безо всяких переводчиков свои научные статьи.

А однажды он съездил в ГДР.

Началось с того, что его статью должны были напечатать в научном журнале Академии наук ГДР. Дядю Борю вызвали в скромный незаметный кабинетик на самом краю института, где он работал, и вкрадчиво спросили:

– Борис Аркадьевич, а не содержит ли ваша статья какие-либо открытия?

«Да», – с гордостью подумал тогда дядя Боря, но вслух ответил, как его научили старшие коллеги:

– Нет.

– А инновации?

«Да», – опять не без гордости подумал дядя Боря и ответил:

– Нет.

– Изобретения?

«А как же!» – подумал и сказал:

– Нет.

– Имеет ли ваша статья теоретическую или практическую ценность?

«Еще бы! Еще какую ценность!» – подумал дядя Боря и ответил:

– Нет, ну что вы… Это вообще бесполезная статья, никому не нужная статья, специально для заграничных немецких товарищей статья…

– Аааа, ну что ж, тогда вы подпишите, что этого вышеперечисленного в вашей статье нет, и мы подпишем вам разрешение на ее публикацию в немецком научном журнале.