Степени приближения. Непридуманные истории (сборник) - Яков Фрейдин Страница 70

В инженерном отделе работало человек сорок. Фирма не только фотоаппараты выпускала, было много других оптических приборов, в основном для вермахта и люфтваффе. Приборы наведения, прицелы, камеры для аэросъёмки и другие военные штучки. Поэтому нацистская власть доктора Лейтца очень ценила. Его знали во всём мире и он для них был как бы техническим символом Германии. Но они ему постоянно портили нервы с их партией. Мне Эльси рассказывала, на фирме не было ни одного члена нацистской партии, её отец таких на работу не брал, но на него постоянно давили, чтобы он сам вступил в их партию. Он как-то ухитрялся этого не делать.

Я скоро заметил, что среди рабочих и особенно в инженерном отделе было много евреев. Доктор Лейтц из своей фирмы устроил какое-то еврейское прибежище – многих, вроде меня, которых нигде не брали на работу, или жить было негде – он к себе брал, платил зарплату, помогал с жильём. Конечно среди немцев, что у него работали, были недовольные тем, что хозяин евреев под крыло брал, но боялись жаловаться, ведь все знали, как его фирму ценят, и себе дороже обойдётся, если на него доносить. Кто мог знать, где у него были связи! Может на самом верху. Разумеется, гестапо знало, что он евреев держит, но до поры до времени на это закрывало глаза.

Эльси Лейтц с отцом

Однажды я работал с механиками на первом этаже в мастерской, когда туда зашла Эльси, очень нервная. Она подошла ко мне и сказала на ухо: «Быстро и тихо спускайтесь в подвал. Здесь гестапо и ищут евреев». В Ветцларе под всем городом были старые шахты со множеством туннелей. В них раньше добывали железную руду, но потом забросили. Один из туннелей выходил прямо в подвал на фабрике. Я туда быстро спустился и увидел, что в туннеле собрались уже почти все евреи, работающие у доктора Лейтца. Мой отец тоже там был. Мы выключили свет, закрыли за собой дверь и сидели молча. Может час, может больше. Внутри было совсем темно и время на часах не видно. Потом мы услышали тихий стук в дверь и голос Эльси: «Выходите». Она рассказала, что из гестапо на грузовике приехал лейтенант и с ним пять солдат, они сразу прошли в кабинет директора, а она побежала по фабрике предупреждать евреев. Видимо её отец ничего не боялся и что-то гестаповцам сказал, потому, что они как-то, скорее для вида, прошли по всем отделам и уехали. Никого не взяли. Но кто знал, может придут снова?

Вот так я у доктора Лейтца работал до 38-го года. Мы всё чаще прятались в туннеле, директор нас там укрывал, но долго так продолжаться не могло. Хотя у него и были связи, но у гестапо всё же было власти больше, особенно в отношении евреев. А после Kristallnacht, то есть Хрустальной Ночи, даже по улицам ходить стало опасно, могли избить, а то и поймать и отправить в концлагерь. В конце ноября меня вызывает к себе доктор Лейтц и говорит:

– Якоб, в нашем отделении в Нью Йорке нужно обслуживать ремонт фотоаппаратов. Вы хорошо знаете это дело и я решил послать вас туда в длительную командировку. Вместе с вами поедут отсюда ещё восемь наших работников. Это может быть надолго, поэтому я очень рекомендую ехать с о всей семьёй. Надеюсь мне не надо вам объяснять, как это для вас важно. Ехать надо скоро, выезд через два дня. Наша фирма оплатит переезд и все расходы. Вы в Нью-Йорке будете получать зарплату в том же размере, что и здесь.

Вот так этот удивительный человек нас спас и помог начать новую жизнь в Америке. Тем же вечером, Эльси пришла к нам домой проститься, принесла подарки. Через два дня я с родителями и ещё восемь работников компании, все евреи, с семьями, сели на поезд и поехали в Бременхафен, оттуда в Нью-Йорк ходили корабли. Мне потом рассказывали, что он так спас около 80 своих работников-евреев и их семьи – отправил их работать в Нью-Йорк, Лондон, Гонконг, везде, где у него были филиалы. Америка ведь не принимала евреев, которые от немцев бежали, но мы были не беженцы, а работники иностранной компании. Так что у нас не было никаких проблем с визами в США. Поезд на котором мы ехали к порту, мы называли «поезд свободы Лейтца», но правильнее было бы его назвать поездом жизни. Доктор Лейтц ведь нам всем подарил жизнь. Он выдал нам документы, подписанные каким-то большим военным начальником. Когда мы поездом ехали и на пароход садились, у нас полиция часто проверяла документы, но видели эту подпись, отдавали честь и оставляли нас в покое. Затем мы пароходом отплыли в Нью Йорк. Доктор Лейтц нам всем оплатил билеты второго класса, каждый получил в подарок фотоаппарат Лейка-Два. Вот погодите, я вам принёс показать.

Джек отправился в свой загончик и принёс мне оттуда фотоаппарат. Он был действительно – вылитый ФЭД. Я взял его в руки и заметил, что Джек очень нервничает, как бы я его не обронил или ещё как не повредил. Я сразу ему его отдал обратно.

– Это та самая Лейка, что я получил в подарок от доктора Лейтца, – сказал Джек, – самая ценная вещь, что у меня есть, память из той жизни. Когда после войны стало известно, сколько немцы убили евреев, я подумал, что убивая евреев, Германия тем самым убивала себя, как народ. Но позже, вспоминая доктора Лейтца и его дочку, я понял, что раз были такие немцы, как они, то быть может не всё для их нации потеряно. Он ведь не только нам жизнь подарил, но и моим детям и внукам, которые после родились, да и всем кто будет после нас… Не дал цепочке прерваться.

Когда мы добрались до Нью Йорка, нас там встретили люди из американского отдела фирмы, отвезли на квартиры, которые для нас сняли и вообще приготовили всё, что нужно – по распоряжению и на деньги доктора Лейтца. Я проработал в мастерской по ремонту Лейки до конца 41-го года, когда Гитлер объявил войну Америке. Тогда все немецкие компании закрылись, нас уволили, но я быстро нашёл работу. Переехал в Скенектеди, там работал на Кодаке, а вот теперь уже двадцать лет тут, в Коннектикуте, делаю часы.

– А с доктором Лейтцем и Эльси вы никогда больше не встречались? – спросил я.

– О да, где-то лет пять-семь после войны мне позвонил один из тех моих знакомых, кто в поезде жизни со мной в Америку ехал, и сказал, что доктор Лейтц и Эльси с мужем приехали по делам в Нью-Йорк. Мы все, кто в Нью-Йорке или не очень далеко жили, пришли к ним в гостиницу, принесли много цветов, а потом устроили для них обед в хорошем ресторане. Хотели корреспондента из Нью-Йорк Таймс пригласить, чтобы он написал статью про эту героическую семью, но доктор Лейтц категорически нам это не разрешил. Сказал, что не хочет ворошить прошлое и не желает никаких публичных разговоров о себе. Вот такой это был человек…