Дейзи Джонс & The Six - Тейлор Дженкинс Рейд Страница 70

– Хочешь сказать, ты готов все бросить ради Дженни? Правда, что ли?

– Нет, не совсем ради Дженни. Скорее ради себя самого, – объяснил он. – Чтобы я мог жить дальше собственной жизнью.

– Это что значит?

– Я, в общем-то, никогда и не хотел быть в группе, играющей софт-рок. Да брось, ты сам это отлично понимаешь! Я сел в поезд, проехал немножко. Но теперь моя остановка, и мне выходить.

Дейзи: В Италии, в номере отеля, у нас с Никки разразился скандал. Он обвинил меня в том, что я в Канзасе переспала с Билли. Я вообще не представляла, о чем он говорит! Я даже и словом-то не перемолвилась с Билли в Канзасе. Но он стал утверждать, что знает об этом уже не одну неделю и ему, мол, тошно смотреть, как я пытаюсь это скрыть. Все взвинтилось как-то очень быстро, в один момент. Я швырнула в него несколько бутылок. Он с размаху ударил кулаком в оконное стекло. Помнится, я опустила глаза и увидела, как серые слезы катятся по моим щекам. Серые от туши и подводки. Не помню точно, как это случилось, но одно из колец порвало мне ухо. Прямо прорезало насквозь. В общем, у меня лилась кровь, я плакала, в номере был полный бедлам. Следующее, что я помню, – это как Никки прижимает меня к себе, и мы обещаем никогда не бросать друг друга и никогда так больше не ссориться. И помню, я тогда еще подумала: «Если это и есть то, что называют любовью, то мне, пожалуй, такого не надо».

Род: Мы заказали для Дейзи билеты на самолет так, чтобы она прибыла в Сиэтл за сутки до концерта. Я вызвал ее загодя, поскольку опасался, что она может пропустить свой рейс, и мне необходимо было обеспечить какой-то временной запас.

Дейзи: В то утро, когда мы должны были лететь в Сиэтл, я просыпаюсь, а надо мною нависает Никки. И до меня доходит, что я вся мокрая, что спала в душевом поддоне. Я чувствовала себя сильно заторможенной, с полным сумбуром в голове – хотя тогда постоянно, в общем-то, просыпалась «в тормозе» и с мутной головой.

– Что случилось? – спросила я.

– Похоже, ты перебрала с дозой, – ответил Никки. – С секоналом или еще с чем-то. Я не смог вспомнить, что мы еще с тобой принимали.

А знаешь, что бывает с людьми от передоза секонала? Они умирают.

– И ты засунул меня под душ?

– Я пытался тебя разбудить, – стал объяснять он. – Я не знал, что еще сделать. Ты никак не просыпалась. Я жутко испугался.

Я посмотрела ему в глаза, и у меня застыло сердце. Потому что если я сама не представляла, переборщила я или нет с дозой, и не помнила, что вообще ночью произошло, то Никки явно перепугался до смерти.

И при этом единственное, что он предпринял, – это сунул меня под душ.

То есть мой муж считал, что я, похоже, умираю, – и не сделал ничего, даже не вызвал консьержку.

И тут во мне что-то сработало. Словно какой-то разъединитель цепи. Как, знаешь, рубильник на щитке. Сперва он этак сопротивляется с огромной силой, а потом в какой-то момент резко и тоже с силой встает в другое положение. И вот я свой переключила. И в ту же секунду поняла, что мне необходимо бежать со всех ног от этого человека. Что мне пора самой себя спасать. Потому что если я этого не сделаю…

Он не стал бы меня убивать, но легко позволил бы мне умереть.

И я сказала ему:

– Ну ладно, спасибо, что присмотрел за мной. – А потом добавила: – Ты, наверно, очень устал. Не хочешь прилечь, поспать немного?

И когда он заснул, я быстро сложила свои вещи, забрала оба наших билета на самолет и умчалась в аэропорт. Приехав туда, нашла таксофон. Позвонила в отель и сказала:

– Мне необходимо оставить сообщение для Никколо Аргенто в номере 907.

Девушка ответила «о’кей». То есть на самом деле она сказала «бене».

– Пишите, – продолжила я. – «Лола Ла Кава требует развода».

Уоррен: Когда мы собрались после перерыва, перед концертом в Сиэтле, у Дейзи… не знаю, будто просвет какой-то наступил.

– А где Никколо? – спросил я.

На что Дейзи ответила:

– Этот отрезок моей жизни позади.

И всё. Вопрос закрыт. И я подумал: вот это круто, черт возьми!

Симона: Она позвонила мне, сказала, что ушла от Никколо, оставив его в Италии, – и я даже зааплодировала.

Карен: В общении она начала производить впечатление здравомыслящего человека. Стала со вполне ясной головой являться на саундчеки.

Дейзи: Я бы, увы, все же не стала использовать слово «трезвая». Но знаешь что? Я начала всегда приходить вовремя. Действительно, стала везде нормально поспевать.

Билли: Мне кажется, до того момента я даже не понимал, сколького она в себе лишилась, пока к ней все опять не вернулось.

Дейзи: В первые месяцы без Никки у меня вновь появилось четкое осознание себя на сцене. Ощущение взаимосвязи с аудиторией. Я стала брать себе за правило ложиться спать в определенный час и вставать тоже в определенное время. Я жестко установила себе правила, когда и что принимать. Например, пить только шампанское и бренди.

Теперь, выходя на сцену, я пела с чувством и со смыслом. Чего не делала уже очень давно. Я буквально болела за концерт. Я заботилась о том, чтобы все прошло отлично. И мне не безразлично было…

Да, мне не безразличен был тот, с кем я пою.

Род: Когда Дейзи в счастливом улете – это беззаботность и веселье, это приятное времяпрепровождение. Если ей весело, то и тебе будет весело. Но если ты хочешь, чтобы у публики разрывались сердца, – верни Дейзи обратно на землю и заставь петь ее собственные песни. Потому что это нечто бесподобное.

Дейзи: На вручение «Грэмми» я пришла в подпитии. Но это не имело особого значения.

Билли: Вечером, еще до того, как объявили победителя в номинации «Лучшая запись года», Род сказал мне, что Тедди не хочет произносить речь при вручении. Хотя это скорее награда продюсеру, но Тедди предпочитал оставаться этаким серым кардиналом. А потому Род поинтересовался, не желаю ли я сам выступить там с речью, а я ответил:

– Да какая разница-то? Мы все равно не выиграем.

– То есть ты не против, если я передам это Дейзи?

– Этим ты передашь ей огромную объемистую чашу, где нет ничего, кроме пустой надежды.

Ну да, невозможно же быть все время правым!

Карен: Когда мы получили премию в номинации «Лучшая запись года» за песню «Отключись же!», то вместе выстроились на сцене – мы всемером и Тедди. Пит напялил этот дурацкий галстук-боло. Жуть! Мне так было за него неловко! Я подумала, что, разумеется, благодарственную речь при вручении произнесет Билли. Но вместо него к микрофону подошла Дейзи. Я еще подумала: «Надеюсь, она скажет что-нибудь вразумительное». И тут она выдала…