Афганский караван. Земля, где едят и воюют - Идрис Шах Страница 7

Мы позавтракали и покинули форт гостеприимного хана. Десять человек охраны, предоставленной нам первым хозяином, отправились домой, и их заменили другие десять из владений нынешнего хозяина. Им было велено сопровождать нас до дома моего мужа, куда, если все будет хорошо, мы должны были добраться к вечеру Но чем дальше мы двигались, тем больше у меня становилось опасений.

Дорога сделалась совсем голой и безлюдной – поистине дикие места. Для настоящего кошмара не хватало только жуткой грозы с громом и молнией. Впрочем, окружавшего нас отряда хорошо вооруженных людей было достаточно, чтобы даже труса из трусов избавить по крайней мере от страха перед личным насилием. Я начала постигать душу этого края. Он полюбился мне сразу. Тут мне не придется искать приключений: они сами меня отыщут. Они тут повсюду.

Сама эта тишина была таинственной, стискивающей. Иные из мужчин пели песни, другие декламировали двустишия старинных пуштунских поэтов, третьи молчали, и при этом все, казалось, были в прекрасном настроении. Если они не ждут беды, подумала я, то и мне нечего ее ждать. Временами я посматривала на них: не повернет ли кто-нибудь голову, чтобы вглядеться в подозрительную скалу или расселину, не поднимет ли глаза на вздымающиеся каменные глыбы? Но нет, они спокойно продвигались вперед.

Местность вокруг дороги становилась все более дикой. А вот на горных террасах тут и там начали попадаться возделанные участки, и ближе к вечеру, когда до цели было уже недалеко, на окрестных холмах мы увидели большие яркие костры. Это, объяснил мой муж, были приветствия нам от всех местных вождей.

– За этим поворотом ты кое-что увидишь, – предупредил он. – Угадай что.

– Разбойников! – сказала я, боясь худшего.

– Нет, наш дом.

– Дом!

Само это слово прозвучало для меня странно. Пока мы медленно приближались к повороту, я думала о мирном доме у меня на родине, о тамошней тихой, обыденной, безопасной жизни, о брате, о том, как я поймала на крючок лосося…

Кавалькада между тем остановилась.

– Ну, как тебе нравится? Чудесно, правда?

Вопрос дошел до меня как сквозь туман. Мой муж был около меня и смотрел куда-то вверх, на холмы.

– Вот твой новый дом, Мораг.

Мой новый дом! Я подняла глаза и увидела серую стену с бойницами, лишенную всякой приветливости и не внушающую никаких чувств, кроме почтительного страха. Она была увешана флажками; на вершине соседнего холма горел огромный костер. При виде этих посланных издали приветствий на глаза у меня навернулись слезы. Люди стараются изо всех сил, чтобы мне было хорошо! Мы поднимались все выше и выше. Я гадала, какими окажутся мои новые родственники. Полюбят ли они меня? А я их? Что, если я им не понравлюсь? Но я не могла долго предаваться этим тревожным размышлениям: мы были уже у самого форта.

Когда мы с мужем въехали во двор, к нам медленно, давая нам время спешиться, приблизился высокий, благородного вида мужчина. Мой муж помог мне сойти с лошади, и потом, повернувшись, я увидела, что он преклонил перед высоким мужчиной колени и поцеловал ему руки.

– Мой отец, – сказал Саид.

Я тоже поцеловала руки вождя, и он низко наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб. Его облик и рост были настолько внушительны, что я вдруг почувствовала себя маленькой и лишилась дара речи.

– Добро пожаловать домой, сын мой и дочь моя! Мы счастливы, что вы почтили нас приездом. Должно быть, вы устали после долгого пути.

Он взял на руки нашу малышку и двинулся к дому. Мы пошли следом. Мои колени стучали друг о друга. Саид успокаивающе сжал мою руку, и под грохот пальбы в воздух, которую устроили собравшиеся ради нас люди вождя, мы проследовали в наш новый дом по красивым коврам, постланным в нашу честь. Форт как таковой был громадным черным зданием, приспособленным для отражения атак; над каждым из его углов высилась серая башня с бойницами. Сегодня стены были украшены флажками, что смягчало их воинственную суровость.

Вдоль всех коридоров, по которым мы шли в гарем (женскую часть дома), стояли слуги.

Моя свекровь и ее дочери ждали нас с нетерпением и, когда мы вошли в комнату, быстро двинулись нам навстречу. Старый вождь представил меня им, и его жена тут же горячо обняла меня и расцеловала в обе щеки. Это была высокая, замечательно моложавая женщина с прелестными темными блестящими глазами и светлой кожей, свойственной женщинам ее племени. Она церемонно приветствовала меня и была так любезна и очаровательна, что мгновенно расположила меня к себе. Затем вперед выступили ее дочери, державшие за руки мою Маргарет. Внешностью и манерами они походили на мать и, в длинных нарядных блузках до колен, с завешенными полупрозрачной тканью лицами, в расшитых золотом восточных туфельках, выглядели как сказочные принцессы. Когда приветствия кончились, они отвели меня в мои покои на втором этаже и настояли на том, чтобы помочь мне во всем.

Комната была продолговатая, с низким потолком и выбеленными стенами. Главный вход завешивала плотная плюшевая штора, пол был застелен коврами, один угол занимала большая низкая кровать, похожая на тахту. Около нее стоял низкий индийский столик с латунной столешницей. На полочке над кроватью лежал Священный Коран, покрытый шелковой тканью (Коран никогда не должен находиться под другой книгой или на полу). За другой шторой были полки для одежды.

Перед прибытием сюда я воображала, что служанки, наверно, будут робко поглядывать на меня из-за двери и предоставят мне самой распаковывать вещи. Но две прислужницы, никогда раньше не видавшие западных женщин, начали, не выказывая внешне никакого интереса ко мне, разбирать мою одежду, как будто всю жизнь только этим и занимались. Из-за этого я почувствовала себя незначительной, маловажной. Пальто, юбки и платья, которые они убирали, внезапно потускнели, сделались неинтересными и неромантичными. Я вспомнила, как однажды дома надела на вечеринку восточный наряд; тогда он выглядел слишком цветастым, вычурным. А здесь такая одежда была, казалось, единственно возможной.

Из любопытства я выглянула в другую дверь и увидела, как слуги-мужчины в комнате, похожей на мою, распаковывают вещи Саида. Мои первые страхи улеглись. По крайней мере, здесь, видимо, не будет такого «гарема», какой я воображала. У нас будут собственные комнаты, и нам не придется тесниться с другими домочадцами, о чем предостерегали меня доброжелатели на родине; более того, у каждого из нас будет своя ванная.

Мои золовки прервали эти размышления, спросив меня из-за двери, можно ли им войти. Они держали полные охапки одежды всех цветов радуги, которую сшили для меня своими руками на основании размеров, которые сообщил им Саид. Они с великим интересом смотрели, как я преображаюсь в дочь вождя. Когда я надела расшитые золотом туфельки без задников, они рассмеялись, глядя на мои неловкие шаги в непривычной обуви. Потом они принялись развлекаться, примеряя мои пальто и юбки. Обе с чувством расцеловали меня и вели себя так естественно, были так непритворно веселы, что я мгновенно прониклась к ним любовью; казалось, мы уже не один год как знакомы. Все мои былые тяжкие опасения по поводу грядущей встречи со свойственниками представились мне теперь прискорбным недоразумением. Несмотря на разделявший нас языковый барьер, мы были отменно счастливы друг с другом, и нам очень хорошо было вместе.