Счастье по ошибке - Наталья Симонова Страница 7

– Жаль, что сейчас не лето, – сказал он, провожая ее домой. После этого в речи его возникла долгая пауза. Он вообще так говорил: торопливый, сбивчивый поток – потом внезапно тишина. И опять лавина слов, за которой воцарялась угрюмая пауза. Наташа не перебивала, только слабо улыбалась из вежливости. Алеша в очередной раз отмолчался и, сверху вниз заглядывая ей в глаза, продолжил свою мысль: – А то бы на речном трамвайчике покатались. Кстати, речной трамвай появился в Москве в тысяча девятьсот двадцать третьем году…

Домой она явилась совершенно изнуренная и сразу побежала к Марусе.

– Слушай, – сказала, – он такой умный…

– Ага, – удовлетворенно кивнула подруга, – значит, понравился?

– Нет, – помотала головой Наташа.

– А что не так?

– Он… я не знаю… Он как попугай, все время говорит… Мне с ним скучно… Не знаю почему…

Она вернулась к себе, и тут же зазвонил телефон.

– Алло, – сказал Леша в трубке, – Наташа? Извини, что сразу звоню… Я хотел сказать – мама приглашает тебя завтра к нам на обед. Только не забудь купить цветы для мамы…

«Мог бы и сам подарить. И мне, кстати, тоже, пентюх», – зло подумала Наташа и вслух произнесла:

– Завтра не смогу. Я уже договорилась.

– Как это? – опешил Алеша. – А что ж я маме скажу?

– Что я завтра не могу.

– Ну хорошо. А когда ты можешь?

– Скажи маме, что я тебе не понравилась.

– Я уже сказал, что понравилась.

– Скажи, что пошутил, – почти рявкнула Наташа, борясь с подступающими слезами, и отключила связь.

До весны у нее прокрутился еще один полноценный, но ураганный роман. Они познакомились в метро, он был весельчаком и красавчиком, моложе на три года. Наташа ехала на каток – и он увязался за ней. Несмотря на почти повсюду сопровождавшую ее робость, каталась на коньках и плавала она очень смело и хорошо. Так что в тот день Виталику смогла показаться во всей красе. Сначала они вместе покатались, не переставая смеяться, потом пошли в кафе и там тоже хохотали до слез. И нельзя было даже сказать, что у Виталика были какие-то особо смешные шутки. Но просто весь его настрой был такой – легкомысленный и смешливый, и при этом ужасно заразительный. И еще он все время повторял, что они с Наташкой буквально во всем на одной волне. Прям во всем во всем!

После кафе гуляли по улицам и целовались. Виталик грел руки под ее курткой, гладя грудь, не переставал смеяться и тоже распахивал свою куртку, чтобы Наташа погрелась. Она обнимала его, сцепляя руки у него за спиной, и прижималась крепко. Потом он пригласил ее к себе. И она испугалась. Ей показалось, что это как-то уж слишком быстро, она замотала головой и предложила встретиться завтра. Но он тоже страшно испугался и перестал хохотать, а схватился за сердце, сказал, что ему плохо и чтобы она отвела его вон на ту скамейку под фонарем и посмотрела, не побелело ли лицо. Потому что, если побелело, значит, опять сердечный приступ. Она обомлела и, усадив Виталика на скамейку, вглядывалась в его лицо со скорбно закрытыми глазами и замечала несомненное побледнение. Виталик открыл глаза и сказал, что это результат сердечного приступа, что он сразу в нее влюбился, но раз она его не полюбила, то он лучше наложит на себя руки. Или даже не станет этого делать – все равно с таким сердцем и с безответной любовью долго ему не протянуть и он без нее умрет, обязательно и точно умрет. На что Наташа уже так испугалась, что на все, что он хочет, согласилась, и они поехали к нему домой и провели бурную ночь. А утром отправились опять на каток. А потом ей пришлось ехать к себе, потому что было воскресенье и завтра нужно было на работу. Но договорились, что теперь он приедет вечером к ней…

И так протянулись в любовном и веселом чаду три недели, причем все дни были похожи друг на друга. Они хохотали, трахались, пили пиво, резались в компьютерные игры, дрались подушками, катались на коньках. Наташка едва успевала ходить на работу, и то брала отгул за отгулом. Она так устала от этого непривычного режима, от недосыпа, от многолитрового пивного марафона, что почти не огорчилась, когда Виталик сказал, что их роман окончен. Она все же спросила, что так вдруг. И он объяснил, что вообще-то сейчас учится пикапу и, если бы тренер узнал, сколько времени он потратил на одну девчонку, он бы поднял его на смех. Что пикаперу вообще довольно одной встречи с одной девушкой. Но так как Наташка ему понравилась, он не смог ее сразу оставить и давно уже грубо нарушает все святейшие заповеди пикаперской науки.

Наташка отоспалась и автоматически погрузилась в новую микродепрессию. Это было все то же уныние и отсутствие желаний, только, как говорится, труба пониже и дым пожиже, да и прошло само собой и довольно быстро, оставив по себе сниженное настроение да тяжелую лень. И только с пробуждением природы, с первыми шагами настоящей отчетливой весны, Наташке снова захотелось, чтобы кто-то был рядом. Снова захотелось любви.

Она стояла перед распахнутыми дверцами гардероба и, застыв, созерцала его содержимое. Волновалась и никак не могла сосредоточиться на выборе. А выбор наряда сегодня был особенно ответственным: ей предстояло свидание «вслепую»! Тетя Катя устроила Наташе знакомство с племянником своей приятельницы. Женщины вместе работали, тетя Катя как-то разговорилась о Наташе, чудесная, дескать, девочка, хозяйственная, уютная, симпатичная – а все одна да одна. И та, вторая тетушка, всполошилась, все, мол, то же самое с ее племянником – и солидный, и серьезный, и разумный, а тоже никак вот не найдет себе хорошую девушку. Тетушки подхватились – ой да ой, так что ж мы сидим, давай сосватаем…

Наташа, в общем-то, благодарна была тете Кате, но и боязно было знакомиться таким непривычным образом. Этот Андрей ей позвонил вчера, сказал, что он от тети Оли, что тетя Катя должна была ее предупредить. Она подтвердила, да, мол, говорила, сказала, что не против встретиться и познакомиться. Потом в разговоре вышла заминка. Наташа так поняла, что и ее собеседник, наверное, подумал о том же: а вдруг это совсем не то, а вдруг эта встреча – только потеря времени… Ей хотелось спросить: а ты какой? И он, должно быть, думал о том, какая она. Наконец Андрей сказал:

– Тетка говорила, ты симпатичная…

– Моя тоже говорила, ты симпатичный…

– Я-то нормальный… – согласился Андрей.

– Ну и я нормальная, – успокоила Наташа.

– Мне вообще-то брюнетки нравятся, – признался Андрей. – Такие… яркие…

– Я скорее блондинка. Светло-русая. Зеленые глаза, пухлые губы.

– Губы – это хорошо, – одобрил «жених». – Мне вообще такие видные девчонки нравятся, – добавил он подробностей.

Наташа не считала себя «невидной» и потому дала понять, что и с этим у нее все нормально.

– Ну а ты-то какой? – тоже осмелела она, раз он получил уже о ней так много информации. – Мне нравятся… такие, ну… не мелкие…

– Да никто вроде не жаловался, – усмехнулся Андрей.