Сибирский редактор - Антон Нечаев Страница 7

Спустя приличное время девушка эта занялась продажей картин. Цены английских аукционов вскружили ей и без того легкомысленное подволосье, и она решила, что подобные дела можно проворачивать и в Сибири. Художники здесь имеются, а уж богатых людей не менее, чем в других частях света. Денег у моей блондинки практически никаких, и властной поддержки тоже по минимуму: нахрап один да тяга к наживе. Ну еще мелкие мошеннические данные имеются. Сняла она, не указывая юридического адреса и без четких контактов, офис под аукцион в центре города, разослала по е-мэйл приглашения ведущим чиновникам и бизнесменам. Деятелей культуры не забыла. И меня позвала по старой памяти.

Я пошел. Кроме меня по выставке прогуливался незнакомый мне старичок, не похожий ни на чиновника, ни на художника. И сама Флориана мелькала тонкой фигуркой меж фаллообразных колонн (имя да и фамилию она себе, конечно же, выдумала).

– И вы пришли, как это мило, – европейская вежливость на богучанский манер, яркая косметика и взгляд в сторону. «Как она всем-всем-всем разочарована, – подумал я, – и как она всех нас морочит». Раньше, когда у нее была книга, дурацкая, но все-таки книга, мне хотелось ее между делом выебать. Между литературным делом, естественно.

А теперь… Теперь поздно. Эскадрон гусар летучих потрудился до меня. Да какой эскадрон – наполеоновская армия, бессовестная и беспощадная.

– У меня все хорошо. Только одна проблема, – говорит Флориана, – мало поддержки (я это и сам вижу). Я знаю, что у вас есть кое-какие знакомые, которые могли бы помочь. Да и небольшая рекламка в вашем издании мне бы не помешала. О цене сторгуемся. Денег у меня пока нет, но думаю, останетесь довольны.

Я взял ее сотовый, традиционно обещал звонить. Но позвоню вряд ли. Друзья научили: обещай звонить и никогда не звони. И потенциальный абонент в итоге отваливает восвояси. Главное, без напряга и угрызений совести.

Все же почему я ее в свое время не пежнул? Давала же. Я что, не мужик? Мужику если дают, он берет, не задумываясь. И не говорит спасибо. А часто берет, если и не дают вовсе. И тоже без благодарности. Но, во-первых, я действительно не мужик. Я писатель. Редактор. Человек, у которого вместо пениса стирательная резинка или кнопка delete. Во-вторых: телка была свободная. То есть в поиске. А эти неинтересны. Они готовы к борьбе, нацелены на добычу, их маленькие пизденки и ягодки собраны, как кулаки у боксера. Такая не живет, она работает. Каждый ее поворот, шаг, взгляд рассчитан, размерен, наполнен смыслом. Если и переспишь с ней, не станет понятно, какая она настоящая. Такие телки не для меня. Я предпочитаю замужних, уже нашедших (или потерявших) себя в ком-то. Эти естественны, обычны, цельны. Часто (почти всегда) они страдают от неудачного своего выбора, и поэтому они трогательны и их жалко. У них почти нет иллюзий, они намного умнее тех, которые ищут. Потому что нашли. И нашли, как правило, неприятности и разочарования, так удачно украсившие их безликую внешность. Ведь вы замечали, что страдающий человек красивее, чем счастливый?..

И в третьих, я был-таки в большом подчинении. Я служил. И ярких, макияжно-заманчивых телок, которых нельзя не хотеть, я заранее уступал своему работодателю, персти земной, Лавану. Веря, что мои жопастые и ногастые от меня не уйдут. Дождаться б руководящей свободы, чтоб не исподтишка, чтоб без уговоров, чтоб сами летели, просили, раскладывались. Чтоб счастливы были моим божьим хотением. И оргазмы несли во чреве своем, одним моим взглядом пророщенные и политые. А хватать же то, чем вожак побрезговал – не по-лидерски, не по-доминантски. По-шакальи это, по-гиеньи, по-стервятницки.

Лаван же – Ринат Меркулович на молодняк не набрасывался. Мог и наброситься, я бы не возражал. Даже бы притушил освещение.