Я была здесь - Гейл Форман Страница 7

Несколько нормальных песен спустя ко мне подходит Упоротый Ричард.

– Это Бэн МакКаллистер, – говорит он, показывая на гитариста-ревуна.

– Ага, – отвечаю я. Я впервые слышу это имя. До нашей дыры имена сиэтлских музыкантов долетают далеко не сразу.

– Мэг тебе о нем говорила?

– Нет, – коротко отвечаю я. Хотя мне уже хочется закричать, чтобы мне перестали задавать этот вопрос. Я теперь не знаю, что Мэг мне говорила, а я пропустила мимо ушей, а чего нет. И уверена, черт побери, только в одном – что она не рассказывала мне о таких жутких страданиях, избавиться от которых можно было, только выпив банку промышленного яда.

Упоротый Ричард все рассказывает, как Мэг была повернута на этом парне, а для меня его рассказ звучит как белый шум, потому что в свое время на каких гитаристах только не была помешана Мэг. Но тут этот конкретный чувак, этот Бэн МакКаллистер, делает паузу, отхлебывает пива из бутылки, взявшись за ее длинное горлышко двумя пальцами, а гитара повисает у его тонкой ноги, словно лишняя конечность. А затем он поворачивается к толпе, на него падает яркий свет прожекторов, я замечаю, что у него просто до невозможности синие глаза, и он делает такой жест рукой, словно прикрывает их от солнца, и принимается искать кого-то в толпе, и от того, как именно он это делает, у меня что-то щелкает внутри.

– А наверное, это «трагический герой гитары», – говорю я.

– Никакого в нем героизма нет, – отвечает Упоротый Ричард.

Трагический герой гитары. Я вспоминаю, что о нем она писала раз-другой, что в целом было примечательно, потому что о парнях Мэг не распространялась. Поначалу казалось, что она заинтересовалась группой и влюбилась в него, как и всегда влюблялась в ребят – да и в девчонок – из этих групп.

Трагический герой гитары. Подруга рассказывала мне о его группе, по звуку напоминающей ретро в стиле «Sonic Youth»/«Velvet Underground», но с современной чувственностью. В общем, как обычно в духе Мэг. Но она также упомянула и его настолько яркие синие глаза, что она вначале подумала, что это контактные линзы. И вот я вижу их перед собой. И впрямь удивительный оттенок.

Мне вспоминается еще одна строчка из ее письма. Мэг спросила: «Ты помнишь, что нам советовала Триша, когда только начала работать в баре?»

Триша обожает раздавать советы, особенно такой чуткой аудитории, как Мэг. Но я каким-то образом сразу поняла, о чем она спрашивает.

– Девочки, никогда не спите с барменами, – предостерегала нас Триша.

– Почему? Потому что все так делают? – спросила Мэг. Ей нравилось, как Триша с нами разговаривает, как будто мы ее подружки из бара и как будто мы уже с кем-то спим.

– Поэтому тоже, – ответила Триша, – но главным образом потому, что так вы лишитесь бесплатной выпивки.

Мэг написала, что то же самое касается и трагических героев гитары. Меня это смутило, потому что подруга не говорила, что ей этот чувак нравится, или что она с ним встречается, или уж тем более спит, у нее такого опыта еще не было, за исключением одного момента, про который мы обе согласились, что он не в счет. Разумеется, если бы с Мэг произошло такое серьезное событие, то есть если бы она с кем-то переспала, она бы мне сказала. Я собиралась у нее об этом спросить, когда она приедет. Но этого не случилось.

Значит, это он и есть. Трагический герой гитары. До этого он казался неким мифическим персонажем, и обычно дать мифическому существу реальное имя – это все равно что приручить его. Но с Бэном МакКаллистером это не работает.

Я начинаю наблюдать за группой пристально. Он исполняет тот же фокус, что и все рокеры: резко отводит гитару, склоняется к ней, потом к микрофону, прекращает играть и хватается за микрофон, как за шею любовницы. Это, конечно, всего лишь театральный ход. Но исполняет он его хорошо. Фанаток у него, наверное, целая куча. Но поверить не могу, чтобы и Мэг оказалась в их числе.

– Наше имя – «Scarps», а за нами играет «Silverfish», – сообщает Бэн МакКаллистер в конце своего короткого сета.

– Готова двигать назад? – спрашивает Упоротый Ричард.

Но я не готова. У меня сна ни в одном глазу, и я страшно зла на Бэна МакКаллистера, который, насколько я понимаю, поимел мою подругу в различных смыслах этого слова. Он использовал ее как одноразовую поклонницу? Он что, не понял, что имеет дело с Мэг Гарсиас? Мэг нельзя поматросить и бросить.

– Пока нет, – говорю я Ричарду, встаю и направляюсь к бару, где стоит Бэн МакКаллистер с новой бутылкой пива и общается с кучкой народа, собравшегося, чтобы сообщить ему, как классно он отыграл. Я целенаправленно шагаю в его сторону, но, оказавшись у него за спиной, когда уже стало видно каждый позвонок на его шее и татуировку на лопатке, ловлю себя на том, что и понятия не имею, что сказать.

Зато Бэн МакКаллистер как будто знает. Закончив через несколько секунд треп с другими девчонками, он разворачивается и смотрит на меня.

– Я тебя заметил.

При ближайшем рассмотрении Бэн МакКаллистер оказывается куда краше, чем допустимо для мальчика. Кажется, такой внешностью славятся ирландцы: темные волосы, кожа, про которую у девушки сказали бы «цвета гипса», а для рокера такая бледнота идеальна. Пухлые красные губы. И глаза. Мэг была права. Похоже, что линзы.

– Где заметил? – переспрашиваю я.

– Вон там, – он показывает на столики. – Я друга высматривал, который обещал прийти, но в свете прожекторов ни черта не видно. – Бэн снова делает такой же жест, словно прикрывает глаза от солнца, как тогда, на сцене. – Но тебя я заметил, – и добавляет после паузы, – как будто это я тебя искал.

Это у него ход такой? Рабочая фраза? Он настолько ее отрепетировал, что и во время концерта нарочно прикрывает глаза рукой, всматриваясь в толпу? Нет, идея-то отличная. Ведь если ты действительно была в толпе, то подумаешь: «Ого, он действительно меня искал». А если нет – все равно заход-то романтичный, и этот рокер, наверное, очень тонкая натура, если верит в судьбу.

Он и к Мэг с такими же словами подъехал? И такой подход с ней сработал? Я с содроганием думаю о том, что моя подруга могла купиться на такое говно, но, с другой стороны, Мэг оказалась далеко от дома, в глаза ей попала звездная пыль, в нос ударили гитарные пары – и кто знает?

Он принимает мое молчание за застенчивость.

– Как тебя зовут?

Скажет ли ему что-нибудь мое имя? Она ему обо мне говорила?

– Коди, – говорю я.

– Коди, Коди, Коди, – словно пробует он. – Имя для ковбойки, – протяжно продолжает Бэн. – А откуда ты, ковбойка Коди?

– Из ковбойской страны.

Его губы медленно расплываются в улыбке, словно он сознательно ее контролирует, выдавая маленькими порциями.

– Хотел бы я там побывать. Может, я приеду тебя навестить, а ты прокатишь меня с ветерком, – Бэн смотрит на меня многозначительно, на случай, если я не поняла двусмысленности.