Женщина на лестнице - Бернхард Шлинк Страница 7

– Я должен составить контракт. Непристойный контракт. А вы спрашиваете, какое мне до этого дело.

– Успокойтесь. Ирена Гундлах – взрослая женщина. Какой бы контракт вы ни составили, что бы мы с ее мужем ни подписали, она поступит так, как пожелает. Если я ей скажу, что все кончено, а он ей скажет, что она вновь принадлежит ему, то она пошлет его к черту, а мне не поверит. Нет, не говорите мне о непристойности. Двое мужчин попали в передрягу, они хотят поправить дело, но удастся ли им сделать это, целиком зависит от женщины. Старая история.

Сказав заключительную фразу, он успокоился. Резкость теперь сочеталась у него с самообладанием. Он поднялся:

– Я согласен на любые условия. Пусть он решает, где, когда и что должно произойти. Вы знаете, как меня найти.

14

Если бы сегодня кто-то из клиентов обратился ко мне с подобным предложением, я бы указал ему на дверь. Но тогда я не знал, что сказать, и лишь молча смотрел, как Швинд покидает кабинет.

Посоветоваться с одним из старших адвокатов? Однако моя неплохая репутация в нашей фирме объяснялась отчасти тем, что я никогда не просил совета и решал все проблемы сам. Я подумал было о судье, у которого начинал стажером и с которым у меня сложились особенно доверительные отношения. Но я догадывался, чтó он мне скажет.

У администратора зазвонил телефон: это был Гундлах. Неужели он нанял детектива, который следил за Швиндом и доложил, когда тот пришел в офис и когда ушел?

– Подготовьте текст контракта сами. Не стану вмешиваться в работу профессионала. Но позвольте дать рекомендацию по процедуре. Гундлаху с Иреной лучше всего приехать ко мне. Мы немного побеседуем, Швинд отнесет картину в машину, якобы намереваясь сразу вернуться, чтобы забрать Ирену, но на самом деле уедет с картиной. Когда я объясню Ирене, что Швинд обменял ее на картину, она поймет, с кем ей следует остаться.

– А если нет?

Он рассмеялся:

– Это уж моя забота. Я ее знаю. Она ушла от меня, когда у нас было трудное время; она решила, будто нашла настоящую любовь – не со мной, а с ним. После того как он обменяет ее на картину, Ирена поймет, где настоящая любовь. – (Я промолчал.) – Алло? Вы мне не верите и спрашиваете себя, что будет, если она все-таки не поймет этого? Не бойтесь, я не посажу ее на цепь, не запру в подвале. А если она захочет вызвать такси, вызову ей такси. – Его голос сделался властным. – Одним словом, составьте текст контракта, дайте его на подпись Швинду и мне, потом назначьте время встречи. – Он положил трубку.

Посадит на цепь и запрет в подвале? Вряд ли. А если он ее похитит, спрячет где-нибудь? На своей загородной вилле, на своем острове в Эгейском море? Усыпит ее, и очнется она на яхте или в самолете. Тогда ей придется сделать хорошую мину при плохой игре, написать мне открытку, что, мол, проводит с Гундлахом новый медовый месяц.

Мне представился их разговор, затем борьба, попытка усыпить. Справится ли Гундлах сам? Или камердинер будет держать Ирену, а Гундлах сунет ей в лицо тряпку с хлороформом? И они вместе отнесут ее в машину? Гундлах сам сядет за руль? Потом мне пришел в голову другой вариант. А если Швинд обманет Гундлаха? Расскажет все Ирене? И она поможет Швинду забрать картину, чтобы потом скрыться? Но Гундлах этого не допустит, у него есть надежные люди; он настигнет обоих и накажет Швинда, а ее увезет. Или разозлится так, что накажет и ее? Велит избить, изнасиловать, изуродовать? Нет, Швинд наверняка понимает, что не сумеет обмануть Гундлаха. Сделка состоится.

15

Гундлах ушел на покой лишь несколько лет назад, передав компанию своей дочери. Наделенный предпринимательским даром, он открыл филиалы в Восточной Европе, Америке и Китае, консультировал Коля и Шрёдера по экономическим вопросам объединения Германии и, если бы пожелал, мог бы возглавить Федеральный союз немецкой промышленности. Иногда мы виделись с ним на различных приемах. Своего обещания вспомнить обо мне в случае удачной сделки со Швиндом Гундлах не исполнил.

Да, я устроил сделку Гундлаха и Швинда, как они хотели. Составил контракт, который предусматривал передачу картины Швинду в соответствии с предложением Гундлаха, дал обоим заготовленный текст на подпись. Передачу картины назначили на семнадцать часов в воскресенье.

Кроме того, я решил предупредить Ирену. Но как? Вызвать ее в офис? Попросить, чтобы она пришла одна? А если Швинд за ней все же увяжется? А если она сочтет мое приглашение странным и не согласится? Я знал, где она и Швинд снимают квартиру, а потому, взяв отгул, поехал туда и припарковал машину так, чтобы видеть подъезд многоэтажного дома. Ждать пришлось недолго. В девять утра она вышла из подъезда, пошла по улице; я двинулся за ней следом по другой стороне. Мы сели в метро в сторону центра. Сутолока у выхода из метро помогла мне придать нашей встрече видимость случайности.

– Как хорошо, что мы встретились. Дело приобрело необычный оборот, это мне и хотелось бы обсудить с вами. У вас найдется для меня несколько минут?

Удивилась ли она? Ирена отреагировала спокойно, с улыбкой сказала:

– Я иду на другой берег. Проводите?

Миновав старый центр, мы перешли через мост, разговаривая о том, как изменился облик города, о предстоящих выборах, о том, что выдалась хорошая осень. Над рекой еще висел утренний туман, но пестрая листва деревьев уже поблескивала на солнце. Мне вспомнилось, что во время ее первого визита в мой офис тоже светило солнце и блестела листва.

Мы сели на скамейку, я рассказал Ирене, как побывал у Гундлаха, о визите Швинда в офис, о составленном контракте, который я дал обоим на подпись. Рассказал о своем опасении, что Гундлах сделает с ней что-нибудь недоброе, если она воспротивится его замыслу. Не знаю, как она восприняла услышанное. Я не смотрел на нее. Я глядел на реку, на город, видел, что туман слоится и рассеивается. Когда я начал говорить, город еще был окутан туманом, а когда закончил, уже вовсю сияло солнце.

Взглянув наконец на нее, я заметил в ее глазах слезы и тут же отвернулся.

– Ничего, – сказала она голосом, в котором уже не слышалось слез, – просто пара слезинок. – Помолчав, она спросила: – Зачем нужен контракт? Что он им даст?

– Думаю, Гундлах хочет, чтобы договоренность была оформлена в виде письменных обязательств, хотя они и не имеют юридической силы. В прежние времена он вызвал бы Швинда на дуэль.

– А вам, что дает контракт вам?

– Если бы я отказался его составлять, Гундлах нашел бы другого адвоката. Тогда я не узнал бы, как он и Швинд намерены поступить с вами.

– Разве адвокат может так себя вести? Сначала представлять интересы одного из моих мужчин, потом сговориться с другим и наконец все рассказать мне?

– Мне все равно.

Она кивнула:

– Значит, в воскресенье. Нет, ни яхты, ни самолета у моего мужа нет, и острова тоже. А вот загородная вилла есть. Неужели он впрямь смог бы увезти меня туда под наркозом? Не знаю.