Замок в Пиренеях - Юстейн Гордер Страница 7

Можно ли слепо поверить в то, что фотоны обладают сознанием и что они способны общаться, передавая мысли на очень далекие расстояния? Я в это не верю. Я верю в то, что мы — люди — находимся в особом положении. Мы — ум, интеллект в театре под названием Вселенная!

Стейн! Пока ты читаешь это письмо, несколько миллиардов нейтрино пролетают сквозь твой мозг и твое тело, они исходят от поверхности Солнца, от других звезд Млечного Пути, из других галактик. Они также по-своему осуществляют «нелокальное взаимодействие».

Другой парадокс — квантовые частицы ведут себя то как волны, то как частицы. Эксперименты показали, что электрон, эта мельчайшая частица, способен одновременно пройти через разные щели. Это так же невероятно, как мысль о том, что теннисный мяч может одновременно пробить две разные дыры в ограде теннисного корта.

Ты можешь понять или объяснить мне, как нечто может быть сразу волной и частицей, то одним, то другим? Прошу тебя об одном: склонись перед этой Вселенной, перед тем, как она устроена. Если физические законы кажутся нам загадочными, пусть они такими и остаются. Можно, конечно, пожалеть о том, что мы не в силах объяснить всё между небом и землей; для поэтов это могло бы послужить хорошей утренней разминкой… Я имею в виду элегическое покачивание головой и размышления о том, сколь мало мы понимаем в этой таинственной Вселенной, в которой обитаем; а ведь это то, перед чем мы должны склониться.

То, что ты можешь послать мне мысль, которую я способна уловить, вполне возможно. Даже если мы не в состоянии дать этому математическое или физическое объяснение…

Разве не так?

Английский астроном Джеймс Джинс [17]сказал однажды: «Вселенная становится больше похожей на великую мысль, чем на огромную машину».

>>>

Я получил новую сводку прогнозов, она еще тревожнее, чем ожидалось, и должен встретиться с несколькими журналистами, которые кровь из носу жаждут получить от меня комментарии. Это часть истерии, созданной СМИ вокруг всех этих вопросов. Поэтому я вынужден ненадолго оторваться от нашей беседы, но в полдень уже вернусь обратно. Смею заверить тебя в том, что испытываю уважение к твоим взглядам и убеждениям… К каким бы «-измам» мы с тобой ни примыкали, я чрезвычайно высоко ценю тебя как человека. Позволь же и мне в свою очередь не верить в так называемые сверхъестественные явления.

>>>

Хорошо, хорошо! Но в тебе множество самых разных настроений, мальчик мой… Некогда я знала тебя… а теперь я напишу несколько слов о Женщине-Брусничнице. Чувствую, как ты сопротивляешься, как будто вижу тебя сквозь дверь и стены, как в ту ночь, когда ты сидел и курил… Но сейчас ты должен меня выслушать.

В тот раз ты плакал, всхлипывал, как ребенок, и мне пришлось тебя успокаивать. А что случилось через тридцать лет, когда мы снова оказались наверху?

Ты пишешь, что не веришь в неведомые силы, вторгающиеся в нашу жизнь. Но там, наверху, ты весь дрожал, когда мы остановились у березовой рощи.

А ведь тело не лжет… Когда мы подошли туда, ты внезапно взял меня за руку.

В те далекие времена мы часто ходили рука в руке. Но то, что ты снова взял меня за руку, было почти невероятно! Хотя я понимала, что это должно было случиться, потому что мы снова оказались у этой рощи и ты нуждался в моей поддержке. Ты боялся! Там, на поросшем березами склоне, ты вовсе не был могучим парнем! Ты испытывал страх перед тем, что принадлежит не этому миру.

Рука у тебя сильная, Стейн! Но она дрожала!

Серьезность того часа захватила и меня. Но я была осмотрительнее, чем ты, чувствовала себя увереннее — возможно, потому, что у меня уже давно сложился свой взгляд на потустороннее… Для меня «аномальное» — нормально. Я была готова к тому, что тот феномен может снова «материализоваться». Хотя «материализоваться» — вводящее в заблуждение обозначение, потому что то, что мы некогда видели, вовсе не было материально. Возможно, это никогда нельзя было как-то зафиксировать, сфотографировать. Это была так называемая «видимость». История полна сообщений о подобных явлениях — рассказов о человеке, который представал перед душой другого человека, хотя в реальном мире они находились на расстоянии многих миль друг от друга.

И литература богата рассказами о людях, которые получали весть от того, кто недавно… кто не мертв, но восстал из мертвых. Самый известный пример, разумеется, Иисус. Между тем нас окружает материалистическая культура, почти полностью закрытая для контакта с духовным миром, не говоря уже о сверхъестественном. Но… почитай Шекспира, почитай исландские саги, снова открой Библию и Гомера, послушай, что в различных культурах рассказывают о шаманах и предках.

По-моему, случившееся в тот раз могло бы послужить для нас утешением. Потому как есть нечто в том, что ты называешь его словом «скетч», «представление», о чем я думала потом бесчисленное множество раз. Женщина-Брусничница смотрела на нас не с упреком или ненавистью. Она смотрела с нежностью, она улыбалась. Потом ее улыбка исчезла, но ненависти не было. Там, где не замешаны материальные интересы, нет и ненависти…

В тот раз тем не менее мы оба пережили потрясение, я тоже; мы были насмерть перепуганы, но это творилось с нами уже целую неделю. Появись она снова, я приняла бы ее с распростертыми объятьями.

Но больше она не появилась…

Никакой смерти нет, Стейн! И мертвых нет.