Блондинки предпочитают джентльменов. Подслушанные разговоры - Ева Онегина Страница 7

— Неужели сам президент соскучился по фонтанам?

— Видимо, да. Причём не пропускали даже маршрутки. Бедные жители Петродворца! Едут с работы, уставшие, а их разворачивают: «Извините, сегодня не судьба вам домой попасть».

— Ну и какой же дворец вынужден был вас принять вместо Константиновского? Екатерининский?

— Почти угадала. Поехали в Павловск. Там сейчас в парке такая красота! Словами не описать, это надо видеть. Часть листвы на деревьях уже жёлтая, есть красные листочки, а остальные кроны ещё зелёные. Получается изумительных оттенков картина: величественный дворец, жемчужно-полусонное озеро и вокруг жёлто-красно-зелёный лес в ещё тёплых лучах солнца. Просто мечта художника-пейзажиста.

— Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора… Ты, наверное, кучу фотографий нащёлкала своим длиннофаллосным объективом, эстетка?

— Представляешь, забыла фотик. Так обидно.

— И мольберт не взяла? Могла бы написать что-нибудь в духе «Золотой осени» Остроухова, повесили бы рядом в Третьяковке.

— Очень умно. В общем, налюбовались мы красотой природы и отправились во дворец на экскурсию.

— Ну и как впечатление от апартаментов Марии Фёдоровны?

— Я не первый раз там была. Кстати, в школе ездили туда всем классом, помнишь?

— Конечно. Самое яркое воспоминание юных отроков от посещения дворца — катание наперегонки по паркету в безразмерных войлочных тапках.

— Динка, представь себе, тапки всё те же. Их не меняли, наверное, со времён постройки дворца. Несмотря на всемирный прогресс, ничего нового взамен скользких музейных тапок в Павловске ещё не изобрели.

— А как же бахилы? Или это кощунственно — созерцать мировые шедевры искусства в ярко-синих пакетах на ногах?

— Хранители прекрасного, видимо, так и считают, раз предлагают только эти смешные неснашивающиеся тапки.

— А ты на каблуках была?

— Да! Насколько виртуозно надо владеть своим телом, чтобы идти одновременно на десятисантиметровых шпильках и в громадных тапках по скользкому паркету. Я несколько раз чуть не навернулась.

— Вот где пригодились твои многолетние занятия хореографией! Наверняка ни один мужчина не способен повторить подобный эквилибристический подвиг.

— Куда им до нас! Они и без каблуков с трудом передвигаются по музею в этих чудо-чешках.

— Интересно, ведётся ли во дворце статистика, насколько часто созерцание шедевров искусства приводит к травмам?

— Вывихи и ушибы уж точно случаются. Слишком велика нагрузка на наши бедные ножки. Но я выстояла! Мужественно обошла все хитросплетенья галерей и даже задавала вопросы экскурсоводу.

— Пятёрка по искусствоведению, Александра! А как твой сухарь? Нормально перенёс это нелёгкое испытание?

— Заметно было, что живопись — не его стихия. Но сбежать не пытался.

— Наверное, хотел произвести на тебя впечатление своей преданностью.

— Я старалась вообще на него не смотреть. Но, как назло, повсюду висели зеркала, и меня просто преследовало его тощее отражение.

— Значит, созерцание шедевров искусства было подпорчено наличием чахоточного поклонника.

— Представь себе, впереди меня ждало ещё одно событие, испортившее все мои предыдущие впечатления.

— Я просто теряюсь в догадках. Что же это, перевёрнутая статуя Аполлона с отбитым пенисом?

— Рядом с дворцом стояла карета с откидным верхом, запряжённая двумя белыми лошадьми. Приглашали на экскурсию по парку в сопровождении гида. Я, конечно, не могла пройти мимо. Ощущения непередаваемые! Чувствуешь себя королевой, объезжающей свои владения.

— А говоришь, осталась недовольна.

— Подожди, чтобы почувствовать всю горечь испытанного мною разочарования, надо представить, насколько я была восхищена вначале: благодатно светит солнышко, вокруг великолепный парк, сверкающая поверхность озера. Едва уловимый аромат разноцветных падающих листьев окутывает своей чистотой. Я сижу в открытой царской карете, люди с завистью смотрят нам вслед, даже фотографируют. Мы выезжаем на аллею дивной красоты, вдруг лошади резко останавливаются. Одна поднимает хвост и внезапно выдаёт такую кучу понимаешь чего, что я просто теряю дар речи. Это не опишешь словами, надо самому увидеть, чтобы понять всю прелесть происходящего. А какое амбре! Было ощущение, что весь запах в парке испорчен и не подлежит восстановлению. Я никогда не задумывалась, как и сколько это делают лошади, но увиденное зрелище меня потрясло!

— Вот тебе и королевская прогулка!

— Интересно, особы царских кровей также реагировали на подобные остановки?

— Нет, перед прогулками коронованных особ лошадям заклеивали попы пластырем.

— Ну, правда, как они терпели столь неэстетичные проявления потребностей конского организма? Кстати, только я стала потихоньку приходить в себя от увиденного, пытаясь переключить мысли на увлекательный рассказ экскурсовода, делавшей вид, что ничего не произошло, как карета снова остановилась.

— Потому что лошадей было две!

— Точно. Теперь вторая подняла хвост, и ароматное священнодейство повторилось.

— Дубль два — для тех, кто не успел вдоволь насладиться этим незабываемым процессом.

— Все накопленные приятные впечатления дня просто померкли перед этим бесподобным представлением. Но самое ужасное — пока выходила наружу вторая куча, меня стало подташнивать. Прямо комок к горлу подступил, я за шарфик схватилась, будто поправляю, а сама приготовилась блевануть в него. Как назло, с обеих сторон от меня сидели, и за борт кареты сделать это не получилось бы.

— Выдала бы порцию тошниловки на коленки чахоточному.

— Я представляю его физиономию! Вытянулась бы ещё больше! К счастью, с большим трудом, но мне удалось-таки сдержать спазм. Зато на ипподром теперь меня под дулом пистолета не затащишь!

— Шурик, ты же раньше любила лошадей.

— Ага, пока не увидела, как они гадят. Больше не люблю.

— Надеюсь, твой сухощавый ухажёр смог тебя утешить?

— Ну, именно это событие, а точнее два, мы не обсуждали. Думаю, он тоже видел это впервые, изумление и растерянность на его впалых щеках ещё те были. Поехали потом в ресторан «Подворье», знаешь?

— Конечно. Довольно оригинальное заведение.

— За целый день так проголодались, назаказывали всего. И почти половину я не доела. Если б ты видела лицо сухаря, когда принесли счёт, а съедено не всё. Ценник там не маленький.

— Что, тоже жадиной оказался?

— Скорее, из тех, кто привык разумно тратить деньги. Заплатил, конечно, но по дороге сокрушался, что столько еды оставили.

— На чём расстались?

— Позволила поцеловать себя в щёчку, большее я бы не пережила. Он, конечно, настаивает на следующем свидании, я уклончиво сказала: «Созвонимся». От нечего делать можно встретиться, но, откровенно говоря, особо не хочется.