Переосмысление - Магомед Абдулкаримович Страница 7

Прошел год, и сколько бы я не прикладывал усилий, я постоянно приходил к финишу вторым, он всегда был первым. Это было невероятно. Я работал днем и ночью, я никогда не ходил развлекаться в город, в то время как его постоянно замечали по ночам в компании каких-то красоток. Просто уму непостижимо, как этот человек все успевает! Я пашу тут, как проклятый, а ему все легко дается! Что это? Талант?! Опять это ненавистное слово! Неужели талант дается просто так? Неужели талант — это не результат многолетних трудов человека в определенном направлении? Он что, дается просто так?!

Всего однажды в спринтерском беге на двести метров мне почти удалось победить его, я бежал с колоссальным отрывом, но в итоге все равно упустил победу. Он словно ветер пронесся мимо меня в самом конце! И каково же было мое негодование, когда в раздевалке Эдди подошел ко мне и, похлопав по плечу, произнес:

— Как думаешь, приятель, тебе сегодня повезло?

— Ты это о чем? — спросил я раздраженно.

— Ну, ты ведь почти победил меня сегодня. Впервые за долгое время сегодня наблюдалось хоть какое-то подобие соперничества между нами. Я думаю, сегодняшний забег ты вполне можешь считать успехом для себя, разве нет? — он говорил, а эта проклятая голливудская улыбка все не сходила с его лица.

— Успехом для меня считается только победа, Эдди, — ответил я, пытаясь сохранять спокойствие и не выбить ему зубы.

— Парень, я просто пытаюсь сказать, — сказал он, зачесывая волосы, — ты всегда будешь вторым. И это не плохо. Правда! Быть вторым, если первый я — это совсем неплохо. Ты никогда не сможешь победить в забеге со мной, парень, это просто факт — на него можно обижаться, на него можно злиться, но факт останется фактом, факт равнодушен к людским эмоциям.

— Не говори мне о том, что я смогу, а что нет, Эдди. Меня это злит, — сказал я, жестко схватив его за руку. Я даже опомниться не успел, как он ловким приемом заставил меня оказаться на полу.

Присев рядом со мной, он сказал:

— Хорошо, дружище, я не буду говорить тебе об этом. Думаю, ты сам все прекрасно понял, — после он подал мне руку, чтобы помочь подняться. Я отверг его помощь, попытался встать и начать драку, но толпа рядом стоящих людей, а потом и здравый смысл, удержали меня от этого.

Все, кто был в раздевалке в тот момент, молчали. Наступила гнетущая тишина. Казалось, что никто не обращал на наш спор внимания, но это было не так, и я каждой клеткой кожи чувствовал это. К моему горлу подкатился противный ком, голова закружилась от негодования. Через секунду ко мне вернулась способность рассуждать рационально. Я твердо решил убрать со своего пути этого зазнайку, любым путем. Я найду для этого момент. В памяти всплыла теория Макиавелли, по мнению которого для достижения высших целей все средства хороши. От этих мыслей мне стало чуточку легче.

— Считаешь себя любимчиком Бога, который дал тебе талант? А ты никогда не думал, что божий дар это что-то типа аванса, своего рода мотивация или стимул, говоря проще. Если не будешь продолжать работать, то не только зарплаты не получишь, но и аванс могут отобрать. Мне кажется, что Бог тебе сегодня выписал последнее предупреждение! — мне казалось, что мои слова были довольно убедительны, несмотря на то, что говорил я их слишком быстро и громко.

— Друг, тебе надо успокоиться, — сказал Эдди, натягивая свою модную футболку. — Спокойствие и смирение — вот путь к успеху.

Я вспомнил слова отца: «Ты должен убрать все препятствия на своем пути», а вслух произнес:

— Послушай, разве в раздевалке решаются спортивные споры? Время покажет, кто из нас прав. Дай пройти.

Я набросил на плечо футболку и, не оборачиваясь, прошел мимо длинного ряда шкафчиков под пристальными взглядами парней. Я должен как-то наказать этого баловня судьбы.

Дело в том, что за неделю до этого инцидента двенадцати лучшим бегунам школы было приказано собраться в актовом зале после обеда. На сцену перед группой спортсменов, в которой, разумеется, были и я с Эдди, вышел наш главный тренер Джек Олсон.

— Каждый из вас, — без предисловий начал он, — имеет хорошие результаты в беге на длинные дистанции. Настолько хорошие, что они могут считаться квалификационными для выступления на одном из марафонов мировой серии «World Marathon Majors».

В этот момент у меня пересохло во рту. Я никогда так явственно не ощущал близость к своей заветной мечте. Я думал что, возможно, сегодня я вытащу долгожданный счастливый билет, который откроет мне безумно широкие возможности для продолжения карьеры.

В зале наступила глубокая тишина. Двенадцать парней пожирали Олсона глазами.

— В общем, так, — продолжал он, — руководство школы решило отправить своего представителя на один из марафонов этой серии, он самый престижный в мире. Чтобы попасть на него, вам придется забыть все свои предыдущие достижения и заслуги. Тренируйтесь усердно и ведите себя дисциплинированно. Через месяц мы проведем контрольный забег, победитель которого будет защищать честь нашей школы. Он и будет единственным нашим представителем на марафоне. Дату контрольного забега я сообщу позже. Все, можете расходиться.

— Единственным представителем, — прошептал я чуть слышно, с негодованием подумав об Эдди и его таланте.

Целую неделю я безумно хотел, чтобы в моей жизни не было никакого бега, никакого Нью-Йорка, никаких претензий на исключительность. Я тренировался как всегда много, и даже с остервенением. Единственным препятствием был для меня Эдди, и как преодолеть это препятствие, я уже знал. Стычка в раздевалке, как казалось, развязала мне руки, я был обязан наказать этого наглеца любым способом; в конце концов, я должен был восстановить справедливость. Ведь только тот, кто усердно трудится, достоин уважения и поощрения!

Вечером накануне контрольного забега, после ужина, Эдди выбежал из своей комнаты в кампусе с выражением ужаса на лице, держась за живот. Вызванный дежурный врач через десять минут диагностировал у Эдди сильнейшее расстройство желудка и диарею, сопровождаемую лихорадкой и высокой температурой. Вердикт для гения бега был сокрушительным: «минимум неделя постельного режима». Враг был повержен. Я узнал об этом от соседа по комнате и воспринял эту информацию холодно. Уничтожив остатки порошка, который подсыпал своему врагу, я с чистым сердцем лег спать. На следующий день я на голову опередил всех в забеге и принимал поздравления. Я победил. И победил заслуженно! Именно я стал единственным представителем в марафоне, который, безусловно, изменит все.

День, к которому я шел всю свою жизнь, настал. День всемирно известного марафона. В то утро я по привычке проснулся ровно на пять минут раньше звонка будильника. К тому времени, как будильник зазвучал во второй раз, я уже стоял в спортивном костюме и кроссовках. Отключив динамик, я прикрепил смартфон к поясу, вышел из номера, быстро спустился со второго этажа и выбежал на площадку перед отелем. Когда я обогнул въезжавший на автостоянку старенький автомобиль и с невысокой скоростью побежал в сторону местного порта, солист группы «Queen» еще продолжал убеждать меня через наушник: «мы чемпионы, мы чемпионы…». Это я знал и без него.