Правила одиночества - Самид Агаев Страница 7

Опорный пункт милиции находился в обшарпанном подъезде жилого дома. На стенах висели листовки — цитаты из инструкций МВД и ксерокопированные портреты, в основном «фотороботы» разыскиваемых преступников. Караев дождался своей очереди и вошел. Прием вели одновременно два участковых, сидевших друг против друга: капитан, примерно одних лет с Караевым, и совсем еще молодой рыжеватый лейтенант. Оба говорили по телефону, не обращая внимания на посетителя. Из двух раций, лежавших на столах, доносились голоса и радиопомехи.

— Здравствуйте, — сказал Караев, — мне нужно оформить свое проживание в Москве, к кому из вас я могу обратиться?

Поскольку никакой реакции не последовало, он положил файл со справками на стол капитана и подсел к нему. Закончив разговор, капитан произнес одно слово: «Паспорт». Караев достал паспорт и протянул ему. Капитан посмотрел паспорт, бумаги и спросил с заметным украинским акцентом:

— Значит, хочешь получить регистрацию.

— Не получить, — ответил Караев, — продлить, только я не заметил, когда мы перешли на ты.

Капитан посмотрел на Караева и сказал иронически:

— Звиняйте, дядько, вырвалось.

— Бог простит, — ответил Караев.

Лейтенант оторвался от телефонной трубки и с ухмылкой произнес:

— Скажите пожалуйста!

Караев обернулся к нему, но тот продолжил говорить в трубку:

— Я же вам сказал, участкового не вызывают на дом, участковый сам приходит, а на дом вызывают наряд милиции. Вот звоните ноль-два, и они вашего мужа заберут, а у нас, тем более, сейчас приемные часы.

— С какой целью вы проживаете в Москве? — спросил капитан.

— Цель у меня одна — хлеб насущный, — ответил Караев.

— Можно ясней и подробней?

— Можно, — согласился Караев, — у меня здесь бизнес.

— На рынке, наверное, торгует, — встрял лейтенант, — они все тут на рынке торгуют.

— Какой бизнес? — спросил капитан. Караев, кивая на лейтенанта, сказал:

— Товарищ прав.

— По вашему виду не скажешь, что на рынке торгуете.

— Ну я же не сам стою за прилавком, — пояснил Караев, — я организатор, а торгуют продавцы.

— Земляки, конечно.

— В основном, но есть и другие.

— Баб, небось, русских нанял, — вновь подал голос лейтенант.

— Ну почему же — смуглянки, хохлушки.

При слове «хохлушки» капитан бросил на Караева быстрый взгляд.

— А смуглянки — это кто, свои, что ли? — с неприязнью спросил лейтенант.

— Нет, уважаемый, смуглянки — это молдаванки. Лейтенант издал смешок. Караев добавил:

— Песня была такая, вот капитан, наверное, помнит? Капитан неопределенно дернул головой и задал новый вопрос:

— Давно в Москве?

— Давно, — сказал Караев, — я могу получить справку?

— Ну, наверное, можете, — будто с сожалением произнес капитан. — Все бумаги имеются: заявление ответственной квартиросъемщицы, копия финансово-лицевого счета, выписка из домовой книги. Только бежать придется, в смысле, поставить надо, за прописку. У нас в России так принято.

— Я знаю, — ответил Караев, — только зачем же бежать, у меня все с собой.

Он открыл стоящий в ногах дипломат, извлек оттуда две бутылки водки и поставил на стол:

— Когда мне зайти за справкой? Лейтенант воскликнул:

— О, да у нас с собой было!

— Порядочного человека за версту видать, — удовлетворенно сказал капитан. — Справку мы прямо сейчас вам нарисуем. Петя, ну-ка глянь, много там народу осталось?

Лейтенант снял трубку надрывавшегося телефона и рявкнул: «Минуту ждать», — затем поднялся, открыл дверь и выглянул в коридор, оглянувшись, сказал, понизив голос: «До такой-то матери!»

Капитан посмотрел на часы.

— А времени у нас сколько осталось? У-у, пять минут восьмого! Объяви, что прием окончен, а то они до ночи переть будут, надоели.

— Граждане, — радостно сообщил лейтенант, — прием окончен, освободите опорный пункт милиции.

Капитан достал из папки бланк справки, протянул его Караеву:

— Сами заполните.

Затем полез в тумбочку и достал три граненых стакана.

— Присаживайтесь с нами.

— Спасибо, — убирая справку, сказал Караев, — я пойду.

— Бог троицу любит, — настаивал капитан, — присаживайтесь, отметим конец трудового дня, вот только закусить, блин, нечем.

Караев недолго сомневался — собственно, дома он собирался заняться тем же — вытащил из кейса батон хлеба, банку шпрот и сверток, в котором оказался круг копченой колбасы.

— «Краковская»? — плотоядно спросил капитан.

— «Одесская», «Краковская» жирная больно.

— А что, жирная — это хорошо.

— Звиняйте, хлопцы, сала нема, — в тон ему произнес Караев.

Капитан засмеялся.

Лейтенант, выпроводив посетителей, запер за ними дверь и вернулся, весело насвистывая.

— Ого, да у вас тут всё по-взрослому.

— Петя, — назидательно сказал капитан, — на будущее, шоб ты знал: порядочные люди приходят не только со своей выпивкой, но и со своей закуской.

Умелой рукой он свернул колпачок на бутылке и наполнил стаканы до половины: «Ну, как говорится, за знакомство».

Сдвинули стаканы, выпили, выдохнули. Караев ослабил галстук и, отщипнув корочку хлеба, положил в рот. Офицеры одновременно расстегнули галстуки, верхние пуговицы форменных рубашек.