Плюс один - Тони Джордан Страница 7

Если зернышек от 20 до 30, всё нормально – ем себе торт потихоньку, потягивая шоколад. Если их меньше 20, уже требуется некоторое мастерство – мысленно разделить торт на секции и определить, насколько большой кусок можно отделить вилкой и съесть. Больше 30 – это уже много, а один раз зернышек было 92, и мне пришлось буквально раскромсать торт на крошки.

Вот как всё должно происходить. Но сегодня, зайдя в кафе в 10.48, я не вижу ни одного свободного столика. Все заняты. Все до единого.

Нет свободных столиков.

И что мне теперь делать? Как уйти? Как попасть домой?

Столиков нет. Нет. Нет.

Но всегда должен быть столик.

Нет столиков. Их просто нет. Нет.

И тут я слышу шум. Прислушиваюсь. Это моя кровь, бегущая по тонким ушным капиллярам. Начинается. Снова это со мной происходит.

Я дышу чаще, но воздуха не хватает. Плечи болят, потому что суставы выпали из сумок и руки повисли, соединенные с телом лишь кожей. Голова вращается, и я молюсь, чтобы хоть один столик освободился. Если я сейчас не сяду, то не смогу заказать торт и шоколад, а если не закажу торт, не смогу посчитать маковые зернышки и не буду знать, сколько кусочков мне нужно съесть; а если не съесть торт, не доесть его до последнего кусочка, как тогда узнать, когда пора идти домой? Я повисла в пространстве, я не могу вернуться домой вот так просто. Я оторвалась от земли, сквозь меня дует ветер, и мало ли что теперь со мной может случиться? В животе начинаются спазмы. Может, у меня холера? Скоро все внутренности вытекут.

И тогда я вижу его – парня из супермаркета. Он сидит за вторым столиком справа от дальней стены. И смотрит на меня. Рядом с ним свободное место. Он машет мне рукой, как ребенок.

На левой руке я ношу часы. Старые мужские часы. Они должны были достаться моему брату. У всех нас бывают времена, когда мы не справляемся. Когда я чувствую, что теряю контроль, то смотрю на часы. Мне нравится, что на них римские цифры. Нравится, как они выглядят – словно древнеримские развалины, где символы «I» – это колонны. В наше время римские цифры редко используются, разве что для обозначения года, когда был снят фильм, чтобы мы не догадались, какой он старый. Или для обозначения серийного номера яхт, или «Роки I», «Роки II».

В римских цифрах мне больше всего нравятся две вещи. Во-первых, значение имеют не только символы, но их расположение. V и I, стоящие рядом, обозначают 6. Но если I поставить перед V, получится 4. XL – это 40, CM – 900. Мне нравится, что у римлян не было нулей. До такого они не додумались. В отличие от индусов.

Иногда мне хочется забраться под циферблат часов брата. Побродить среди цифр. Прикоснуться к ним. Взвесить на ладони. Интересно, сколько я смогу там простоять?

И сколько можно простоять в кафе, глядя на часы и не возбуждая подозрений?

Вот в чем загадка римских цифр – почему на часах, настенных и наручных, пишут IIII вместо IV? Ведь римляне наверняка умели писать римскими цифрами! Даже на циферблате Биг-Бена вместо IV–IIII. Самое логичное объяснение, что IIII уравновешивает VIII с противоположной стороны циферблата. Однако почему тогда I и IX не уравновешены и никого это не беспокоит? Нет, скорее всего, дело в другом. Несмотря на то что мы изобрели строгие правила счета, стремимся контролировать использование чисел и подчинить их себе, римляне думали совсем иначе. Вероятно, они считали, что и IIII сгодится, потому что всем и так понятно, что это четверка, и зачем забивать себе голову ерундой? Были у них дела и поважнее – например, как достать билеты на хорошие места в Колизей и проследить, чтобы тога не упала. Но, возможно, во всей этой катавасии с IIII и IV и кроется истинная причина падения Римской империи. Многим империям удалось пережить вражеские набеги. Но разгильдяйство сгубит кого угодно.

Каково бы ни было время, которое можно провести, стоя на пороге кафе и глядя на часы, оно прошло.

Я должна сделать выбор.