Семейная могила - Катарина Масетти Страница 7

Думаю, мы с Бенни восприняли это одинаково.

Как будто нас свело Провидение, крепко взяв за шкирку, и теперь волей-неволей придется решать вопросы, которые в свое время оказались нам не по зубам.

Хотя не могу сказать, что все шло как по маслу. Вся та надрывная, страстная и наивная до слез тоска, переполнявшая нас, пока мы думали, что все кончено, что нам больше никогда не быть вместе и не оставить после себя потомства, — все эти возвышенные чувства словно рукой сняло. Я с трудом припоминала, как тосковала по Бенни, ковыляя домой после работы под пронизывающим ветром, одержимая одной-единственной мыслью: поспать.

Я спала, и спала, и спала. Я спала каждую свободную минуту (чуть было не сказала «без сна и отдыха»), В обед я мчалась домой и спала, поставив таймер микроволновки на двадцать минут. Я могла втиснуться меж книжных полок в библиотечном архиве и прикорнуть на четверть часа, прислонившись к стенке, что я, собственно, и делала. Тем более когда спишь, не надо думать.

Хотя Бенни, пожалуй, было еще хуже. Он рассказал, как несколько раз кряду падал в коровий навоз, будто высшие силы пытались втолковать ему, какое же он дерьмо. И главное, как был им, так и останется. Потому что худшее было впереди — ему еще предстояло рвать отношения, перекраивать планы, нарушать обещания и идти на попятную.

В моем сомнамбулическом состоянии меня не хватало даже на то, чтобы пожалеть его или его двоюродную сестру, незнакомую темноволосую женщину, которую я и видела-то всего один раз в жизни, да и то на расстоянии; женщину, которая, по словам Бенни, была крайне порядочным, добрым, аккуратным и деятельным человеком. Когда спустя неделю после шокирующей новости мы наконец встретились с Бенни в том самом библиотечном кафе, он только о ней и талдычил, будто о каком-то ангеле-хранителе, — меня так и подмывало залепить пирожным «наполеон» прямо ему в небритую рожу. Как Анита научилась водить трактор, как взяла на себя общение с госучреждениями, какие потрясающие у нее сардельки — да Боже ж ты мой! Он что, правда думал, будто мне это интересно, когда меня мутило от одного запаха кофе и сигаретного дыма?

Я поерзала на стуле и зашлась в кашле. В каком-то метре от меня, за ободранным фикусом, отделяющим курящий зал от некурящего, сидели четыре женщины и смолили почем зря. Бенни на минуту умолк и похлопал меня по спине. «Ты что, поперхнулась? — спросил он. — Кстати, может, съешь еще одно пирожное? В молочных продуктах много жиров, тебе полезно…» За весь наш разговор это был единственный намек на то, что вскоре нам предстоит стать родителями! Вся моя затея зашаталась, как карточный домик, — неужели я в самом деле готова доверить свое будущее мужчине с чуткостью одноклеточного организма?

Правда, я склонна полагать, что все эти дифирамбы Аните были в первую очередь вызваны угрызениями совести. Я и раньше замечала, что мужчинам свойственно превозносить женщин, которых они собираются бросить. Возможно, им кажется, что это хоть как-то смягчит их вину. Ведь той, кого бросают, наверняка приятно услышать: «Дело не в тебе, ты-то у меня лучше всех!» Если Бенни когда-нибудь вздумает провернуть этот номер со мной, я ему эти слова запихну в глотку туалетным ершиком и галстук затяну! (Нет, я не страдаю от перепадов настроения! Я получаю от них удовольствие!)

Хотя другой тип мужчин, конечно, еще хуже — те, что воображают себя невинными жертвами своих занудных и/или злобных жен (нужное подчеркнуть). Вроде Стэна, который звонил мне по вечерам и гундел: «Знаешь, Биргитта никогда меня не понимала!» В конце концов я не выдержала, выпалила: «Я тоже!» — и бросила трубку. После этого-то он и отменил мой бюджет на детский кинофестиваль.

Честно говоря, понятия не имею, как сама поступила бы на его месте, — например, если б мой роман с Андерсом вылился во что-то более серьезное. Как бы я обставила разрыв? Дифирамбы, нытье или прощание по-английски, вариант для трусов? Да какая разница! Все равно, как ни крути, брошенному будет одинаково больно. Уж лучше, пожалуй, повести себя совсем по-свински, чтобы покинутый по-настоящему разозлился и поскорее забыл свою неверную половину. Ну или не знаю… Саму-то меня пока покидали лишь на смертном одре, да и то я еще долго злилась на бедного Эрьяна.

Короче, я посоветовала Бенни посильнее обидеть Аниту, пусть она порадуется, что вовремя разглядела его настоящее лицо, а потом выплатить ей солидную материальную компенсацию за ее труды. Глупость, конечно, никому не нужная язвительность, но я чувствовала себя такой усталой, что готова была уткнуться щекой в пепельницу дымящих как паровоз дам и уснуть на месте.

Ох, до чего же я уставала! А в минуты бодрствования меня либо тошнило, либо трясло от ярости, а бывало, что и то и другое одновременно. Если, конечно, я не сидела где-нибудь в углу, шмыгая носом. И ведь ничуть не легче от сознания, что во всем виноваты гормоны, только еще больше бесишься, когда тебе об этом напоминают.

Нечего тут умничать и раскладывать по полочкам мою жизнь!