Среда обитания приличной девушки - Галина Хованова Страница 7

Кстати, в Питере Людмила Ивановна тоже этим грешила. Ну, шаловливостью. Как и я сама, в общем. Возьмем ситуацию «У меня зазвонил телефон. Кто говорит?..». А вот самое интересное начинается тогда, когда неизвестно, кто говорит.

Оглядывая свое поведение через микроскоп совести, понимаю, что совесть мою не отмыть даже доместосом. Поскольку темные пятна на ней неисправимы.

И не потому, что совсем уж темные, а потому, что неизвестно, как исправить.

Была я девой юною, училась в школе, Интернета тогда не было, поэтому спать ложилась не как сейчас, а в час уже была в койке. Ну в два, если книжка интересная.

И вот — сплю это я себе тихо-мирно, ручка под щечку, крепко-крепко сплю, вижу во сне прекрасного принца на белой лошади. Или лошадиную голову, если за ужином переем. И тут, в глубокой ночи — телефонный звонок.

Кинжальным ударом разрывает он нежную цветную (всем понятно, что я шизофреник?) кисею сна. А если меня разбудить неожиданно, то дальше я все делаю быстро.

И организм так загадочно устроен, что если я, к примеру, проспала и была впоследствии разбужена телефонным звонком, то на душ, почистить зубы, причесаться, убрать постель, одеться, собраться и быть готовой к выходу у меня уходит семь минут.

И вот вскакиваю я это себе, подбегаю к телефону, хватаю трубку и бурно в нее дышу. Потому что адреналин. А в трубке мне так интимно:

— Милая, я так тебя люблю!..

Я от неожиданности громко сглатываю. Не знаю, за что именно собеседник принял эти звуки, но продолжил:

— Я так тебя хочу!

Вообще я мало чего знаю в жизни, а уж тем более не знаю, какие-такие половосозревательные процессы или шлея под мантией заставили меня выдохнуть в трубку: «Приезжай!!!» — и бросить ее на рычаг.

После чего я бодрой серной доскакала до кровати и через тридцать секунд уже спала сном праведницы. А утром вспомнила и, сами понимаете, что… Да. Человек номером ошибся.

Думаю, в кого это я такая сволочь? А вот в кого — в маманю, недаром генетика, продажная девка империализма, намекала, что яблочко от вишенки недалеко падает.

Мама лежала дома на диване, на работу не ходила. А все потому, что когда нога в лангетке, трудно носить туфли на двенадцатисантиметровом каблуке. Приходилось лежать. А скучно. Раньше, когда компьютеры были большими, днем по телевизору ничего интересного не показывали. А книжки читать все время — глаза устают. Так она по телефону разговаривала.

И вот поднимает мамуля трубку, чтобы позвонить очередной подружке, а в трубке уже — голос.

Голос говорит:

— Привет, это я.

Мама ему:

— Ну, привет, коли не шутишь.

Голос:

— Слушай, тут баранину привезли, сколько брать?

Людмила Ивановна:

— А чего мелочиться? Бери целого.

Голос:

— Хорошо. До вечера. Целую.

И собеседник вешает трубку.

Мы друг на друга посмотрели-посмотрели, но вот что ему сказала вечером жена, так и не придумали. Нет, все-таки бабы — вселенское зло.

…Потом Валера за невестой в Киев поехал, так и не подросши. А маменька с Региной (помните наших литовских друзей?) коварно прокрались к нему в комнату, посуду помыли, подмели и безжалостным образом спалили его спальную бязевую штуку. И кровать ровно поставили.

Так что невеста была напугана только холодом и некоторой неустроенностью. Главных ужасов ей увидеть не удалось.

Людмила Ивановна была в те времена совсем юной девушкой. Но обязательной. В смысле, внимательной. На работу планшетисткой она тогда еще не устроилась, поэтому времени у нее было навалом. И вот однажды, элегически глядя в бескрайнюю даль тундры, маменька поняла, что вскорости праздник — 23 февраля. И решила поздравить оставшихся в Ленинграде коллег с этим, я бы даже сказала, профессиональным праздником.

Села за стол, достала открытку, конверт, ручку. Каллиграфически, с завитушками, нарисовала поздравление коллегам и запечатала в конверт. Ну, чтобы порадовались — она, мол, их помнит, не забыла, с праздником вот поздравляет.

И адрес написала — и номер части, и улицу, и дом. Чтобы уж точно дошло. И товарищи обрадовались.

А когда она, вернувшись с Северов, пришла в часть, самые устойчивые ей рассказали, что спасло ее только то, что дальше того места, где она была, ее было уже не заслать.