Отцы - Валерий Панюшкин Страница 7
Отцы - Валерий Панюшкин читать онлайн бесплатно
– Бабушка, а кто эти носатые люди, которых показывают по телевизору?
– Евреи? – догадалась бабушка.
– Они очень смешные, глупые, и у них огромный рот, – продолжала уточнять девочка.
– Тогда не евреи.
После долгого разбирательства выяснилось, что смешные носатые люди с огромным ртом, которые вытеснили на время из твоих фантазий даже червей, змей и насекомых, – это куклы.
Ты пыталась возражать в том смысле, что это не могут быть куклы. Куклы в твоем представлении были гладкие, сладкие, аккуратные и оттого противные. Но постепенно нам удалось объяснить тебе, что куклы бывают и смешными, и симпатичными, как люди, и что живут куклы в кукольном театре.
– Возьми меня туда, – велела мне ты.
И я обещал повести тебя в кукольный театр, и рассчитывал на благодарность в ответ на мое обещание. Благодарности ждать пришлось недолго. Накануне похода в театр я сидел дома и читал книжку. Ты вошла ко мне в комнату с чайной ложечкой в руках. Шла осторожно, чтоб не рассыпать содержимое ложечки, и говорила умильным голосом.
– Папочка, я так тебя люблю за то, что ты возьмешь меня в кукольный театр. И вот я принесла тебе в ложечке сахарок, чтоб тебе было сладко. Открой ротик, я угощу тебя сахарком.
– Спасибо Варенька, но я не ем сахар, особенно просто так вот из ложки.
– Папочка, я так старалась, мама не хотела давать мне сахарок для тебя, но я стащила для тебя сахарок, чтоб тебе было сладко. Открой, пожалуйста, ротик.
Отцовское сердце растаяло, я раскрыл рот, ты сунула мне в рот чайную ложку и, как только я проглотил содержимое ложки, захлопала в ладоши и понеслась скакать кругами по комнате с гиканьем:
– Это соль! Получилось! Это соль! Солено тебе?
На следующий день утром тебя одели в белую блузку, длинную юбку, белые гольфы и новые сандалии. Ты покрутилась перед зеркалом и сказала, что красавица.
Мы подъехали к театру, располагавшемуся в глубине Таганского парка, и, чинно взявшись за руки, пошли по аллеям. Я чувствовал себя вполне таким счастливым отцом семейства, небезосновательно гордящимся красотою и воспитанностью детей. Вася учил тебя жевать жвачку, двадцать раз повторяя:
– Ты поняла, Варик, жевать можно, а глотать нельзя.
– Зачем тогда жевать? – резонерствовала ты, а я еще больше от этого гордился воспитанностью детей.
Накануне прошел дождь. На аллеях были лужи. Мы совсем почти уж подошли ко входу в театр, как вдруг ты вырвала руку, бросилась в самую глубокую лужу, презирая чистоту белых гольфов и новизну сандалий, запустила в лужу руку по самое запястье, презирая чистоту белых манжет, и торжественно извлекла из лужи огромного дождевого червяка.
– Варя брось, что ты делаешь!
– Это же червячок! Он же задохнется в луже! Его же надо отнести на травку, чтоб он пошел домой.
С этими словами ты бережно отнесла червяка на газон, взяла маму за руку своею черной от грязи рукой и продолжила с Васей разговор про жвачку.
Спектакль был про доброго дровосека, злого волшебника и прекрасную фею. Ты не сильно интересовалась сюжетом и в отличие от других детей не подсказывала персонажам правильных решений, предпочитая просто смотреть, как персонажи выкрутятся из волшебных своих злоключений. Оживилась ты, только когда на сцене появились довольно противные кукольные крысы с голыми хвостами.
– Красивые, – констатировала ты, – особенно хвосты.
Под конец спектакля ты явно удовлетворила свой интерес к смешным носатым людям, живущим в театре и двигающимся так, будто они двигаются сами. Мама пыталась в конце спектакля научить тебя аплодировать, но ты сказала:
– Пойдем лучше спасем еще одного червяка.
Пошла и спасла.
Надо сказать, правда, что вечером дома ты заставила каждого члена семьи по нескольку раз пересказать тебе увиденную в театре сказку. Ты слушала про дровосека, волшебника и фею и неизменно спрашивала в конце:
– А про червяка ты почему не рассказываешь?
На дачу на Карельский перешеек под Санкт-Петербургом ты не только сейчас рвешься каждый год с завидным упорством. Ты с младенчества туда рвалась. И всякий раз летний переезд на питерскую дачу связан был для тебя с какими-нибудь открытиями. Когда тебе было два года, например, ты впервые открыла для себя существование разных рас. Прежде ты никогда не видела чернокожих людей. Мы вошли в купе, а там сидели двое африканских студентов. Ты не то чтобы испугалась, ты опешила, и даже выронила мешочек с игрушками, который держала в руках. Надо отдать должное африканским студентам: они, увидев твою растерянность, сразу стали улыбаться тебе белозубыми своими улыбками, а один из них нагнулся, стал помогать тебе собирать рассыпавшиеся игрушки и сказал:
– Не бойся, это я просто забыл сегодня утром умыться.
С тех пор у тебя появился аргумент в пользу отказа от умывания по утрам:
– А разве те дяди в поезде были грязные и некрасивые? Разве люди некрасивые оттого, что черные?
Полагаю, ты прекрасно знала, что дело не в умывании, а в разнице между расами. Ты не знала слова «толерантность», но, боюсь, прекрасно знала, что принципиальную папину расовую толерантность можно лихо использовать, чтобы не мыться и не чистить зубов. Я говорил:
– Варя, не морочь мне голову, иди умывайся!
– А разве можно кричать на детей?
Полагаю, ты знала, что вить из меня веревки можно не только посредством разговоров о расовом равноправии, но и посредством разговоров о неприемлемости домашнего насилия.
Боюсь, поездка на дачу всякий раз учила тебя как-нибудь по-новому вить из меня веревки или еще чему-нибудь вредному.
Когда тебе было три года, например, нам все еще удавалось скрывать от тебя, для чего существуют на земле конфеты. Ты буквально не знала, что с конфетами делают, но знала уже, что старшему брату Васе конфеты для чего-то нужны. И вот перед самым отъездом на дачу добрая продавщица в магазине подарила тебе леденец на палочке.
– Спасибо, – сказала ты, вежливо принимая подарок, – мне леденцы не нужны, но я отвезу леденец брату Васе.
Это было еще утром в день отъезда, и весь день ты не расставалась с леденцом. Ты приехала с леденцом в руке на вокзал, сидела с леденцом в купе на кушетке и перед сном пошла с леденцом в туалет.
Наверное, ты пока не представляешь себе, как непросто сходить в туалет в поезде с маленьким ребенком. Просто поверь – это трудно. Мама застегивала штаны, следила, чтобы ты не хватала унитаз чистыми руками, ты вертелась… Одним словом, ты уронила леденец в горшок, печально посмотрела, как лежит леденец в горшке, и проговорила:
– Это же Васечкин леденец. Не спускайте воду. Это же Васечкин леденечик!
– Варя, но мы же не можем достать леденец из горшка, – сказала мама и спустила воду.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments