Человеческое тело - Паоло Джордано Страница 7

Какое-то время базу занимали грузины, потом территория перешла под контроль итальянцев. В середине мая конвой из девяноста машин выехал из Герата, прошел по Ринг-Роуд по направлению к югу, до уровня Фараха, а потом повернул на восток — за ним безуспешно гнались застигнутые врасплох талибы. Лейтенант Эджитто участвовал в операции в качестве ответственного за медчасть и ее единственного сотрудника.

Когда они прибыли на базу, та находилась в ужасном состоянии: несколько бараков, полных щелей, какие-то глубокие ямы не вполне ясного назначения, повсюду мусор, мотки колючей проволоки и детали машин, вместо душевых — ряд нейлоновых мешков с дырками, висящих на крючках, на открытом воздухе, безо всяких перегородок. Ни малейшего намека на туалеты. Единственное помещение, выглядевшее пристойно, — оружейный склад, из чего была понятна расстановка приоритетов у их предшественников. Полк, где служил Эджитто, решил разместить там командный пункт. В первые недели важно было обеспечить минимальные удобства и усилить оборону главных ворот, выстроив длинный извилистый ряд укреплений.

Эджитто занялся обустройством медпункта в палатке недалеко от командования. На одной половине он разместил столик и койку, за ней — два шкафа и маленький переносной холодильник для хранения скоропортящихся медикаментов. За клеенчатой камуфляжной занавеской было его личное пространство. Комната ожидания — на улице: металлическая сетка, согнутая так, что получилась лавочка.

После того как, по мнению Эджитто, палатка приобрела приличный вид, он фактически закончил с обустройством. Теперь, когда он может многое усовершенствовать — развесить на стенах анатомические рисунки, сделать так, чтобы ожидающие приема пациенты сидели в тени, разобрать оставшиеся коробки и определить подходящее место для инструментов, — ему неохота этим заниматься, хотя он постоянно себя за это грызет. Ну и ладно, скоро возвращаться домой. Полгода командировки закончились, остальные члены его бригады уже покинули базу. Некоторые даже успели добраться до Италии, спешат насладиться тремя с половиной неделями отпуска и восстановить отношения с любимыми: из-за расстояния со временем начинает казаться, что эти отношения — плод чистой фантазии. Последним отбыл полковник Караччоло. Садясь в вертолет, он взглянул на голый пейзаж и произнес фразу, которой суждено было войти в историю: «Еще одна поганая дыра, по которой я не буду скучать». База перешла в руки свежих, лихих ребят полковника Баллезио, и прошло немало дней, прежде чем жизнь вошла в обычную колею. Случилось это как раз перед тем, как Эджитто настала пора уезжать.

Эджитто дремлет, сидя за столом (с недавнего времени дремать у него получается лучше всего), но тут в медпункт заглядывает солдат.

— Доктор!

Эджитто подскакивает:

— Слушаю.

— Полковник просил сообщить, что сотрудник медслужбы прибудет послезавтра. Вертолет доставит вас в Герат.

Парень так и стоит — наполовину внутри, наполовину снаружи, в полутьме лица не разглядеть.

— Сержант Ансельмо поправился?

— Кто?

— Сержант Ансельмо. Он должен был меня сменить.

Насколько ему известно, сержант подхватил простуду, давшую осложнение со стороны дыхательных путей, и еще несколько дней тому назад лежал в полевом госпитале в Герате с физиономией, стиснутой кислородной маской.

Оробев, солдат поднимает руки.

— Не знаю, синьор. Мне только велели сообщить вам, что прибудет сотрудник мед службы, а вертолет…

— Доставит меня в Герат, да, я понял.

— Так точно, синьор. Послезавтра.

— Спасибо.

Солдат топчется на пороге.

— Что-то еще?

— Поздравляю вас, лейтенант!

— С чем?

— Домой возвращаетесь.

Он исчезает, несколько секунд дверца палатки колышется, то открывая, то закрывая путь яркому уличному свету. Эджитто опускает голову на скрещенные руки и пытается снова уснуть. Меньше чем через неделю, если ничего не случится, он будет в Турине. При мысли об этом ему вдруг начинает не хватать воздуха.

Теперь уже не уснуть — он решает встать и выйти на улицу. Шагает вдоль восточной ограды, пересекает зону, где расположились артиллеристы, — палатки стоят тесно, чтобы протиснуться между ними, приходится сжимать плечи. Забирается по лестнице, приставленной к укреплению. Часовой здоровается и отступает в сторону, чтобы освободить место.

— Вы доктор?

— Да, доктор.

Эджитто подносит руку ко лбу, заслоняясь от света.

— Хотите, дам свой бинокль?

— Ничего, и так нормально.

— Да нет, возьмите бинокль, с ним лучше видно. — Паренек снимает бинокль с шеи. Совсем молоденький, хочет чувствовать себя полезным другим. — Наводка ручная. Покрутите колесико! Погодите, я вам помогу!

Эджитто дает ему настроить бинокль и принимается медленно разглядывать равнину, залитую полуденным солнцем. Вдалеке возникают миражи — кажется, будто видишь блестящие лужи. Раскаленная гора выглядит безопасной: с трудом верится, что в ней спрятаны сотни гротов и ущелий, из которых враг постоянно следит за базой, за каждым человеком, за каждым движением, в том числе и в данный момент. Но Эджитто это прекрасно известно, поэтому он не может позволить себе обмануться или забыться.

Он наводит бинокль на лагерь афганцев — водителей грузовиков. Те сидят в тени клеенчатых занавесок, кое-как натянутых между грузовиками, привалившись спиной к колесам и поджав колени к груди. В этой позе они могут сидеть часами, попивая горячий чай. Вместе с военными они привезли материалы для базы из Герата, а теперь не хотят возвращаться — боятся мести. Запертые на пятачке, который кажется им безопасным, они не могут уехать, как не могут и оставаться здесь вечно. Насколько известно лейтенанту, они ни разу не мылись. Им хватает нескольких канистр воды в день — столько, сколько нужно, чтобы утолить жажду. Из столовой им приносят еду — они берут ее, не говоря спасибо, но и ничего не требуя.

— Пейзаж не очень, верно, док?

— Довольно однообразный, — говорит Эджитто, хотя он так не считает. Гора ежесекундно меняет очертания, да и у желтого бесчисленное множество оттенков, надо только научиться их различать. Враждебный пейзаж, к которому он быстро привык.

— Я и не думал, что здесь так, — говорит паренек. Вид у него невеселый.

Спустившись с укрепления, Эджитто направляется к телефонам, хотя звонить ему особенно некому, да и сообщать о скором возвращении никому не надо и не хочется. Он решает позвонить Марианне. Набирает цифры, указанные на телефонной карте, механический голос сообщает, сколько осталось денег на счету, и просит подождать.

— Слушаю!

Марианна всегда отвечает по телефону резко, словно ее оторвали от занятия, требующего невероятной сосредоточенности. Но, узнав его голос, она смягчается, кажется, что нервное начало разговора обусловлено тем, что они далеко друг от друга.