Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37 - Татьяна Соломатина Страница 7

– Всё равно. Можно заняться чем угодно! Чтобы «лишь бы выжить».

Всегда спокойный и ровный Денисов стал как-то неожиданно и нехарактерно зол. Татьяна Георгиевна с любопытством наблюдала за словесной дуэлью Родина и Денисова. Или, точнее сказать, опыта и пылкости. Опыта, что приемлет многое по факту собственно опытности и старается как можно меньше судить и как можно больше если не принимать, то хотя бы понимать. И пылкости, присущей максимализму благополучной молодости.

– Чем же, Александр Вячеславович? Пойти в представители фармфирм? Для этого надо иметь соответствующее образование и мало-мальски знать английский. Устроиться работать в фонд помощи детям, бомжам и детям бомжей? Для этого тоже немало требуется. И, насколько я знаю, вы, например, подрабатываете в фармфирме, чтобы иметь возможность… ну, не знаю, девушку в ресторан сводить, букет цветов купить…

Татьяна Георгиевна быстро зыркнула на Родина. Нет, Сергей Станиславович не ехидничал про «девушек», «ресторан» и «цветы». Лично к ней в привязке к личности Денисова это не имело никакого отношения. Просто ну что ещё можно предположить, глядя на такого молодого и красивого парня, как Александр Вячеславович? Только тех самых девушек, те самые рестораны и те самые цветы. Так что сиди тихо, старая корова, и не зыркай туда-сюда попусту, не смеши людей.

– А в фондах разнообразных, я так понимаю, вы принимаете участие от широты душевной. У молдавского шофёра-штукатура широта душевная была узка в связи с тисками бытовых обстоятельств. Как умел, он любил жену, и очень любил и любит своих деток. И хотел их перетащить под бочок. И если для этого надо, чтобы его коровушка пару раз отелилась «на сторону» – ничего страшного. Своих детей она рожала легко и просто. И, разумеется, на аркане он её не тащил. Сперва переговорили по душам. Он озвучил сумму…

– Можно было пойти на стройку! – возразил Александр Вячеславович.

– Озвучил сумму, – отчеканил Родин, впрочем, вполне дружелюбно, – которую он заработает за лет пять безвылазных строек – и она приняла, подчёркиваю – добровольное, настаиваю – информированное решение стать суррогатной матерью. Мы с ней, разумеется, тоже беседовали. Обследовали её вдоль и поперёк. Здоровая, в меру порядочная, эмоционально устойчивая. Последнее, напоминаю, немаловажно. И вот как раз имелась парочка биологических родителей, подыскивающих гестационного курьера. Мы предложили подписать контракт через фирму-посредника, чтобы никаких личных контактов. Потому что чем меньше личных контактов – тем лучше. Но тут наша молдаваночка – назовём её Зина – становится на дыбы и говорит мне: «Хочу познакомиться с биологическими родителями!» – «Зачем?!» – задаю я ей самый дурацкий, как известно, на свете вопрос. Она в ответ невнятно мычит, потому что Зина, признаться честно, мысли формулировать как не умела, так по сей день и не умеет. Ладно. Едем на встречу. Я, юрист, биологические родители и наша Зина с мужем. Она и прежде, и позже везде и всегда была с мужем, да. Это так, штрихи к портрету, Александр Вячеславович. У каждого свои представления о любви. И каждый любит и заботится в меру своих представлений, – не удержался Родин от лёгкой иронии опыта в адрес молодой пылкости.

– И что? – заинтересовано уточнила Мальцева. Она никогда не соприкасалась – по крайне мере, близко – с этическими, психологическими и прочими не патофизиологическими вопросами суррогатного материнства, поэтому ей было действительно интересно. Да и фиксироваться на представлениях Александра Вячеславовича о любви и заботе, прямо скажем, не время и не место.

– Разошлись, довольные друг другом. Зина в результате тяжёлой ментальной работы сформулировала-таки свои желания, ожидания и чаяния. Сказала что-то вроде – если перевести на привычный нам многословный умный русский: «Мне было очень важно знать, в какую семью попадёт этот ребёнок. Они мне показались надёжными людьми». Вот так-то! Ей было «очень важно знать», чёрт побери! Я-то считал эту тупую корову абсолютной пофигисткой, я ей сто раз объяснял, что она к «этому ребёнку» имеет примерно такое же отношение, как бушмен к английской королеве, а всё равно… Биологическим родителям Зина, в свою очередь, показалась «опрятной, спокойной, хотя и несколько глуповатой». Пришлось объяснять, что последнее – великое благо! Хотя и им, биологическим, куда более интеллектуальным, нежели Зина, я миллион раз объяснял, что суррогатная мать не обязана выглядеть, двигаться и мыслить как Шэрон Стоун. И что к их ребёнку она имеет такое же отношение, как Папа Карло к Гарри Поттеру. И вообще – приличные суррогатные матери не так чтобы стадами бродят! Всё-таки не слишком потоковое животноводство. Перекрестились, обследовались, синхронизировали циклы, прошли процедуру ЭКО – и наша Зина принялась прилежно выхаживать. Даже вела дневник. Эти идиоты – биологические родители – наняли Зине психолога, который должен был промыть ей мозги на предмет того, что она – няня, а не мама. Психолог заверил биологических, что наша Зина совсем не сентиментальна и не будет их терроризировать, шантажировать и испытывать к ним зависти. Психолог тоже была, понимаете ли, москвичка. Эмбрион прижился в Зинином организме безо всяких проблем. Сперва в этом её дневничке были записи а-ля: «Зачем-то колют много уколов. Беременность как беременность». Муженёк её, шатен-шофёр, продолжал работать, а Зина из поломоек уволилась. Понятное дело. Биологические родители беспокоились. Хотя если бы она вынашивала генетически своего ребёнка, она продолжала бы совершенно спокойно мыть полы в супермаркете. Московская психолог даже посоветовала бедной Зине рассказать своим деткам, что она вынашивает ребёнка, но не братика, не сестричку и не для себя, и что это у неё просто такая временная работа. Слава богу, молдавские детки не так изнасилованы в мозг, как наши, сильно умные, и просто ничего не поняли, решив, что мама рассказывает им сказку. По телефону. Когда Зина первый раз работала гестационным курьером, её собственные детки были ещё маленькие и в Молдавии. Нынче же она богу молится, что у неё двое сыновей, а не дочь. Потому что её двенадцатилетний сын недавно в ответ на скандал за двойку по математике заявил: «Как жаль, что я – мальчик! Учись, работай! Был бы девочкой – стал бы богатеям детей вынашивать». Но вернёмся в Зинину первую «продажную» беременность…

Родина прервал звонок внутреннего телефона. Татьяна Георгиевна ответила:

– Да?.. Вера Антоновна, я тебе передам Сергея Станиславовича, ему и докладывай. Меня тут нет. И это – не мои клиенты.

Мальцева протянула трубку Родину.

– Да?!. Вера, ну я-то что могу сделать?! – Некоторое время он молча выслушивал излияния, скороговоркой текущие из трубки. – Хорошо, хорошо! Иду! – сказал заведующий патологией несколько раздражённо. – Никуда не уходите, друзья мои! Я должен окончить свой рассказ.

– Что-то серьёзное?

– Да. У данных конкретных биологических родителей, – Родин поднял глаза к потолку, – тусующихся с суррогатной мамашей в семейном родзале второго этажа, очень серьёзные проблемы. Что касается акушерства – увы, у нас всё хорошо. Ладно, пойду, может, выловлю показания к кесареву сечению.

Татьяна Георгиевна погрозила Родину пальцем.